Повелитель задумался, а потом спросил меня:

– И когда по твоим подсчетам, воевода. Ждать нам вторжения?

– Если Пугачеву удастся еще месяц-другой водить Катькиных полководцев за нос, то будет уже октябрь. Еще пара месяцев у них уйдет на борьбу с Салаватом. А в зиму они в Сибирь не сунутся. Морозов побоятся. Потом половодье им помешает. Середина или конец мая будущего года – самые вероятные сроки для большого похода врага на Московию.

– Время подготовить им достойную встречу у нас есть. Успеем даже и из Америки армии на Урал перебросить, – стал размышлять вслух повелитель.

Но тут я ему возразил:

– Наших американцев ни в коем случае трогать нельзя. Им тоже несладко приходится. С одной стороны французы из Луизианы давят, из Техаса – испанцы. Янки на восточном побережье окрепли и тоже не прочь прибрать к рукам наши земли. Благо, сейчас им не до нас, с англичанами сцепились. Америка – это наш запасной вариант. Там мы можем еще раз воссоздать древнюю Московию и Великую Орду, государь. Если войска самозванки окажутся сильнее, чем мы. Население России в пятьдесят раз превышает численность твоих подданных. Великий Царь. Про это тоже нельзязабывать…

– А мне эти янки нравятся, Василий, – признался царь. – Чем-то они похожи на нас. Такая же разношерстная, разноплеменная толпа. Бьющаяся за место под солнцем. Есть в них порыв, полет, какой был у наших с тобой предков. Если они его сохранят, то их ждет большое будущее. Коли не зажрутся, как все предыдущие империи…

– Тятя, тятя, – перебил меня радостный возглас молодого царевича. – А тебе шах! И скоро будет мат.

Царь встал из‑за своего стола и подошел к шахматной доске. Удивленно посмотрел на позицию. Потом погладил сына по голове и сказал:

– Сдаюсь. Ты хорошо стал играть в шахматы, Данияр.

Глядя на эту семейную идиллию, я не выдержал и попросил государя:

– Мне нескоро доведется попасть домой. Дозволь, Великий Царь, позвать в столицу жену и сына.

Повелитель посмотрел на меня лукавым взглядом, словно хотел сказать что-то скабрезное, но затем передумал и задал совсем другой вопрос:

– А сколько годков-то твоему старшему?

– Осъмнадцатый пошел.

– Пора его к ратному делу приучать.

– Но он более к мирским делам тягу имеет. Сейчас при канцелярии городского головы служит.

– К мирским так к мирским, – согласился царь. – Найдем ему и в Тобольске службу по душе.

Я попрощался с царевичем, поклонился царице. Она ответила мне легким наклоном головы и лучезарной улыбкой. Сколько же величия, достоинства и добродетели было в нашей царице! Я всегда дивился этому. А ведь совсем не голубых кровей, нашего купеческого звания. Но вышла замуж за государя – и как преобразилась. Словно с пеленок Рюриковной была. Эх, мне бы такую женку, никакого гарема не надо!

Государь повел меня к выходу из покоев. Но у самой двери все же не выдержал и тихо, заговорщицки, спросил: