Сколь верной была эта точка зрения, должно было вскоре выясниться.
Меж тем 12-й уланский полк после очень тяжелой, часто прерываемой вмешательством петлюровцев, поездки по железной дороге прибыл в Киев вместе со 2-й конной батареей 1-го полка полевой артиллерии. Командир, полковник Хай, предложил начальнику штаба 27-го резервного корпуса сформировать смешанное подразделение, с которым он был бы готов выступить маршем. Начальник штаба ответил, что не против поступить так со всеми частями корпуса, но пехота отказывается идти маршем.
На следующий день 12-й уланский полк получил приказ вместе с Гвардейским кавалерийским полком, которому надлежало поступить под командование полковника Хая, обеспечить охрану отправки гарнизона Киева в Фастов. Однако солдатский совет уланского полка отказался выполнить это предписание.
Затем переговоры о выводе полка с украинской стороной вел солдатский совет, после чего командир отверг какой-либо диалог с этой инстанцией.
Вскоре украинцы выказали стремление отправить полк в разных направлениях, чтобы тем самым иметь возможность легко управиться с мелкими отрядами. Их план удался лишь в одном случае: когда 4-й и половина пулеметного эскадрона позволили украинцам их отправить, а восточнее Сарн их остановили и разоружили превосходящие силы петлюровцев, располагавшие не только пехотой, но и кавалерией и артиллерией.
После того как солдатский совет убедился в тщетности своих переговоров с украинцами, а от прибывающих с Западной Украины местных жителей солдаты услышали, что транспорты по дороге разоружают и грабят, он попросил командира вновь принять на себя всю полноту власти в полку. Так и было сделано.
Полковник Хай транспортировал полк в Фастов. 28 декабря полк выгрузился и разместился в Большой Снетинке. Приданная полку 2-я конная батарея 1-го полка полевой артиллерии была развернута в 2,5 км от станции Фастов, чтобы иметь возможность немедленно взять ее под обстрел.
Адъютант полка обер-лейтенант Хиршфельд был отправлен с донесением об этих событиях в штаб корпуса в Киев. Там он встретил офицеров отряда Эбнера фон Эшенбаха и обговорил с ними будущее соединение в Средней Слободе.
Вечером дня выгрузки в Большой Снетинке прибыл офицерский патруль 1-го драгунского полка – узнать, может ли бригада объединиться с полком. Поскольку командование полка могло лишь приветствовать подобное предложение, договоренность о соединении была достигнута немедленно.
Тем временем обстановка под Фастовым вновь обострилась. В ночь на 31 декабря охрана стоявших на станции Фастов немецких транспортов была разоружена и ограблена, множество вагонов с продовольствием и фуражом – взломаны и расхищены подчистую. От коменданта войск республиканцев потребовали, чтобы к полудню 1 января были возвращены содержимое разграбленных вагонов, оружие, а также отобранные у охраны деньги (14 тысяч рублей).
Для предотвращения дальнейших грабежей и разоружений на станции Фастов выставили немецкие посты.
Еще в ходе последовавших затем переговоров охрану атаковали республиканцы, усилившиеся за счет нескольких внезапно прибывших на станцию бронепоездов. Обер-лейтенант Вреде, а также 6 солдат 3-го эскадрона, с большим умением целые дни напролет поддерживавшие порядок на станции, геройски погибли. После телефонного сообщения конная батарея открыла огонь по станции, чтобы облегчить отступление ее немецкой охране.
2-й эскадрон отправил туда патруль под командованием лейтенанта Хиршфельда. Патруль был оттеснен в Фастов и там задержан явно в ожидании возвращения отправленной в Большую Снетинку украинской делегации. В 5 вечера она прибыла в Большую Снетинку и потребовала немедленной сдачи всего оружия и лошадей. Требование было категорически отклонено.
Тем временем патрули установили, что полк в Большой Снетинке окружен украинскими казаками, а открытой осталась одна-единственная дорога, которую, впрочем, едва ли можно было так назвать. Полковник Хай поднял полк по тревоге и в ночь на 2 января в очень тяжелых условиях (снежный буран) повел его по этому пути в Среднюю Слободу, чтобы там объединиться с отрядом Эбнера фон Эшенбаха, который к этому времени находился к югу от Фастова. Это получилось, так как казаки, несмотря на значительное численное превосходство, не решились атаковать немцев.
Патруль Хиршфельда удалось освободить путем переговоров. Попавшие в плен патрульные были, как обычно, дочиста ограблены.
Вполне понятно, что после таких событий полки с возмущением отвергли переданный им офицером Генштаба, сопровождаемым двумя украинскими офицерами, приказ отправляться на погрузку в Фастов. Командиры полагали, что в первую очередь они должны обеспечить отход своих войск, а после полученного опыта не собирались предаваться в руки украинцев. Этим успех им был бы обеспечен. Даже проведенное впоследствии служебное расследование полностью оправдало отстаиваемую точку зрения.
Под руководством командира 12-го уланского полка полковника Хая объединившиеся теперь под Фастовым части – кроме 12-го уланского, также отряд Эбнера фон Эшенбаха и 1-я кавалерийская бригада – продолжили марш в качестве «дивизии Хая». История его в основном отражена в отрывке об отряде Эбнера фон Эшенбаха[111]. Повторные попытки штаба корпуса побудить полки к погрузке в Василькове остались безуспешными.
Что касается деталей, 12-й уланский полк подвергся серьезному нападению 16 января южнее Шепетовки. Когда 2-й эскадрон вместе с обозом в 8.45 утра в глубоком тумане оставил местечко, он был атакован сразу со всех сторон. Сначала некоторую часть повозок пришлось оставить, однако 2-й и 3-й эскадроны полка, эскадрон 85-го кавалерийского стрелкового полка и пулеметный взвод 4-го гусарского отбили их обратно. Противник скрылся в лесу. Атака стоила уланам 1 убитого, 3 пропавших без вести и 4 раненых. Особенно опасный с точки зрения транспортировки железнодорожный узел Шепетовка бригада сумела миновать беспрепятственно, взяв в заложники местного старосту и командира милиции.
Причиной усилившейся активности украинцев была близость Ровно, в котором, как сообщалось, стояли крупные украинские части. Дивизии тем временем, повернув на север, удалось избежать опасности быть отрезанной и прижатой к реке. Достичь этого можно было, лишь соблюдая чрезвычайную осторожность при расквартировании, а также усиленными переходами. Полки сопровождала длинная вереница саней, на которых лежали больные сыпным тифом.
24 января дивизия вышла в район расположения 215-й пехотной дивизии, штаб которой находился в Ковеле. Соединение было распущено. В то время как отряд Эбнера фон Эшенбаха поступил в распоряжение 215-й пехотной дивизии, три кавалерийских полка были временно размещены к юго-востоку от Ковеля и в начале февраля переведены в район севернее Брест-Литовска, откуда 6 февраля выступили маршем на Белосток. Несколько дней они оставались в районе Бельска. С 16 февраля бригада была арьергардом 3-го резервного корпуса и шла маршем из Белостока в Просткен, куда прибыла 20 февраля. Тут же началась отправка к месту демобилизации. Тяжелые лишения, когда полк, оставшись на передовой и выбиваясь из сил, должен был прикрывать отход оберегаемых тыловых частей, были с честью выдержаны личным составом под руководством и влиянием офицеров части, без колебаний отвергших замысел самовольной отправки на Родину.