Улыбнувшись краешком рта, герцог беззаботно ответил:

— Только не делай, пожалуйста, этого признания своим тюремщикам.

Когда она поняла, что за этими словами может таиться предостережение, не высказанное вслух, сердце ее забилось чаще.

— Я не понимаю, Алан, — сдавленно, с испугом сказала она. — Они ведь не собираются заставить меня говорить? Мне не в чем признаваться.

Он резко притянул ее к себе, заключив в крепкие объятия.

— Я не хотел напугать тебя, Грейс, — сказал он. — Но, может быть, сейчас ты осознала всю опасность, в которой находишься.

— Начинаю, — ответила она, прижимаясь к мужу. Пока она стояла так, обнимая Стандена, все мучительные мысли отошли куда-то на задний план.

Но очень скоро Станден ушел, и с его уходом последние остатки мужества, казалось, покинули Грейс. Этой ночью, укрывшись атласным покрывалом, которое он принес ей, она проваливалась в один кошмар за другим, пока, наконец, не проснулась от своего собственного мучительного крика. Довольно долго она сидела на постели, прижимая к груди покрывало, и прислушивалась, не повторится ли этот зловещий и непонятный крик.

За окном шел дождь. Тишину ночи нарушал лишь звук льющейся воды из медной водосточной трубы. Грейс не хотела снова возвращаться туда, где ее ожидали ночные кошмары. Но и оставаться один на один с сомнениями, поднимавшими свои гнусные головы в темноте, тоже было жутко. Трясущимися руками Грейс зажгла свечу.

Когда, наконец, она села в неярком круге колеблющегося света свечи и принялась затачивать перо, усилием воли пытаясь укротить свою фантазию или хотя бы направить ее в русло истории о рыцаре и его леди, в коридоре раздались негромкие шаги, а затем послышался звук отпираемой двери. Впустив в камеру желтое мерцание фонаря, дверь распахнулась, а съежившаяся на мгновение Грейс ожидала увидеть зловещие фигуры тюремщиков, пришедших за ее признанием. Не желая, чтобы ее страх был виден вошедшим, Грейс натянула одеяло на плечи и встретила непрошенных гостей спокойным взглядом.

Это оказались всего лишь жена начальника тюрьмы и прислуга, в руках которой был поднос с чайником и чашками.

— Я услышала, как вы кричите, — сказала матрона, вешавшая фонарь на крюк в стене. — Это ужасное место, ваша светлость. Иногда по ночам здесь бродят привидения, и все они очень несчастны.

Налив чашку чая, она протянула ее Грейс.

— Чашка чая — это как раз то, что вам сейчас необходимо.

И она бросила вопросительный взгляд на вторую чашку.

— Ради Бога, мэм. С удовольствием немного посижу с вами.

Сев на краешек стула, женщина сначала немного поговорила об отвратительной погоде и о том прискорбном положении дел, когда правительство считает, что его безопасности угрожает женщина, затем сообщила, что суд назначен на понедельник.

— Так скоро? — воскликнула Грейс, недоумевая, действительно ли обвинители считают ее настолько опасной преступницей, что назначили разбирательство ее дела на такой ранний срок. Еще и недели не прошло с тех пор, как ее арестовали. Ее начинала бить нервная дрожь, да такая сильная, что Грейс вынуждена была поставить чашку на стол, чтобы не уронить ее.

Заметив лежащие на столе исписанные листки бумаги, жена главного тюремщика с фальшивой улыбкой спросила:

— Вы не станете возражать, ваша светлость, если я позаимствую ваше сочинение?