— Нет, я знаю, что у меня было много разных увлечений, которые сейчас совершенно неинтересны, но строить целые города из спичек — это другое. Но мне не хватает выдержки. Как только я склеиваю криво или получается в конечном счете не так, как я изначально планировал, — я ломаю все построенные дома, церкви и часовни и выбрасываю все в мусорное ведро. Ненавижу, когда что-то не получается.

— Я тоже. Но спички не виноваты в том, что у тебя кривые руки. Каждый раз когда надумаешь весь свой труд выбросить в мусор, подумай о том, что руки от этого ровнее не станут. И морда красивее не становится когда мы швыряем в порыве злости свои вещи, которые совсем не виноваты в том, что мы с тобой не те, кем бы нам хотелось быть. Вся твоя беда, братец, что ты убедил себя в том, что во всем происходящем в этой жизни с тобой виноват мир, а не ты. Каков мир, таков и ты. У злого человека вся вселенная будет думать лишь о том, как бы сделать этому человеку зло. Ты, например, чрезмерно обидчивый и плаксивый. Вот и жизнь всячески пытается тебя обидеть и заставить ужинать соплями. И поверь мне, Миа, кровь на вкус гораздо приятнее, чем зеленая гуща из носа. Лучше бей, чем плачь.

— Легко сказать.

— Легче сделать.

— Я не ты, Люк.

— Может быть, ты хуже меня.

— Что? — Миа аж удивился странному ответу брата, на которого можно было только равняться и чувствовать себя рядом дохлой псиной.

— Мать любит предателей, хотя сама бы никогда не предала. Я ее знаю.

— Что ты этим хочешь сказать, Люк?

— Она любит тебя и нашего отца любила. Мать ласкает тех, кто делает окружающим больно.

— Она одинаково любит меня и тебя, — категорично заявил юноша, который прекрасно знал, что это не так. Но он привык лгать и окружающим, и самому себе. На вещи, которые Миа не хотелось видеть, он смотрел сквозь толстые стекла темных очков или вовсе не смотрел в ту сторону.

— Ты сам знаешь, что это не так, — казалось, Люк начал злится. Его голос стал тверже и юноша пошел в атаку: — Перестань трогать свой член по ночам. Либо займись сексом с Вероникой, я знаю, ты не можешь на нее спокойно смотреть без дрожи в теле, либо бери в руки спички и строй свои чертовые города. А член свой не трогай. Ты всю свою мужскую энергию сжигаешь на свои фантазии, на жизнь ничего не остается. Ты, дохлый червяк, посмотри на себя! Это иллюзии, Миа, ты не ласкаешь Веронику, а дергаешь свой отросток.

Люк иногда был жесток, как и его мать. Но он хотел от этого избавиться, как от дурной и ненужной привычки, потому как всей душой не желал быть копией своей матери-тирана.

Миа ничего не ответил, а лишь затаил дыхание и на какое-то время перестал вовсе дышать. Брат в очередной раз сделал ему больно своей правдой.

Люк превращался в Скорпиона, сам того не замечая. Его правда становилась все ядовитее и болезненнее.

— Кто тебе такое сказал об энергии? Это правда?

— Правда, Миа. Об этом я узнал от мистера Рорка. Кстати, тебе тоже не помешало бы заняться шахматами и провести в его обществе некоторое время.

— Мне не интересны шахматы.

— Мне тоже. Но мне интересен мистер Рорк, а потому я изучаю шахматы. И не только изучаю, но и делаю успехи.

— Ты выпрашиваешь любовь у мистера Рорка?