По имеющемуся опыту я обратил внимание на почти соседнее с Кошаем и существующее в наше время село Дерябино. Оно лежит на сибирском тракте по правому берегу Туры в 65 километрах от Верхотурья на восток вниз по реке в сторону Туринска и Тюмени. Там, где железная дорога Богданович – Алапаевск – Серов пересекает реку Туру и располагаются станция Карпунинская и полустанок Восточный, на карте Свердловской области нетрудно найти Дерябино. Это дальнее Зауралье, по сути – территория бывшей Тобольской губернии. С большой долей вероятности село Дерябино и есть родина А.Ф. Дерябина. Косвенно мое предположение подтверждалось тем, что родители юного Андрея отправили его на учебу в Тобольск через Тюмень по сибирскому тракту, или, не исключается, по реке Туре. Если бы родные места Дерябина находились к западу от Верхотурья, то логичнее было бы предположить отъезд на учебу в Екатеринбург или в Пермь по Бабиновской дороге через Уральский хребет и Соликамск.

Когда уже были написаны эти строки, мне удалось раздобыть книгу кандидата искусствоведения и замечательного ижевского краеведа Е.Ф. Шумилова «Город на Иже» (Ижевск, «Удмуртия», 1990). В ней я нашел немало интересных сведений о деятельности Дерябина в начальный период строительства оружейного завода. Об этой странице его биографии несколько позже. Так вот, Шумилов также назвал родиной Дерябина село Дерябино, но без каких-либо указаний на его географическое расположение. Оказывается, в поисках родного Дерябину села мои логические заключения были безупречными. Так и хочется повторить вслед за А.С. Пушкиным, когда он бывал доволен самим собой: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!».

Семья Дерябиных принадлежала к духовному сословию, по тому времени – наиболее просвещенному слою русского общества. Отец, Федор Дерябин, служил деревенским священником (по Шумилову – дьяком). Начальное образование Андрей получил дома. С детских лет мальчик проявлял необычный для его возраста интерес к живой природе, собирал по берегам Туры окаменелости и окатанные водой гальки, с любопытством следил за работой плотников, ремонтирующих плоты и баржи. Мечтал и видел себя в будущем на ниве врачевания. Но отец, заботясь о продолжении династии, отправил сына на учебу в Тобольскую духовную семинарию. По дороге в столицу губернии мальчик впервые в своей жизни оказался в крупном городе, в Тюмени. Собор и церкви, колокольный звон, несущийся со всех сторон, произвели на молодого человека неизгладимое впечатление. Что тогда говорить о красоте Тобольского кремля на высоком берегу могучего Иртыша, о величии панорамы подгорного Тобольска, наблюдаемой из окон семинарии!

Но вскоре, как только начались занятия, восторги по вновь увиденным диковинкам в этих городах стали постепенно затихать. Муштра, зубрежка, однообразие каждодневных дел совершенно не соответствовали характеру и устремлениям юноши. Он быстро понял, что богоугодное дело служение церкви – не его призвание. Несмотря на возражения родителей, настойчивые уговоры епархиального архиерея и на отсутствие какой-либо материальной и моральной поддержки, семнадцатилетний юноша совершает отчаянный поступок: бросает учебу в семинарии и едет на перекладных в столицу империи, в Санкт-Петербург. Намерение одно: стать студентом высшего медицинского учебного заведения. К началу приемных экзаменов и занятий он опаздывает и, подобно большинству разочарованных абитуриентов мира (вспомните, например, молодого Д.И. Менделеева, оказавшегося в аналогичной ситуации), поступает туда, куда еще не поздно: в Горное училище. Не возвращаться же, в конце концов, в семинарию! Судьба оказалась благосклонной к молодому человеку, а горнозаводское дело России получило неродовитого, но выдающегося инженера. В двадцатилетнем возрасте юноша блестяще заканчивает учебу и распределяется в Сибирь, в Забайкалье на Нерчинские горные заводы.

А. Дерябин еще в пору ученичества в Горном училище обратил на себя внимание со стороны преподавателей и руководства учебного заведения. Поэтому, когда появилась необходимость отправки за рубеж для стажировки перспективных молодых людей, о Дерябине вспомнил один из его наставников, выдающийся инженер и новатор русской техники, друг Державина А.С. Ярцев. В отличие от многих современников, в том числе в правительственных кругах, Ярцев старался руководить заводами с участием русских инженеров. Так, для постройки Александровского пушечного завода, положившего начало городу Петрозаводску, он отозвал из Сибири и Урала более трех десятков специалистов, в том числе унтер-шихтмейстера А.Ф. Дерябина. Выбор Ярцева был необыкновенно точен: в начале следующего столетия Дерябин стал руководителем горнозаводских дел всей России. А пока Дерябин недолгое время работает в Александровском заводе, затем по инициативе все того же Ярцева отзывается в Санкт-Петербург. Молодому инженеру предстояла длительная, на несколько лет, зарубежная командировка.