– Ничего не помню, а так вроде хорошо себя чувствую.

Я встал и походил по палате, встал у окна, изучая яблоневый сад. Правда, чуть позже зашедший врач обругал меня, это медсестра сдала, которая ходила по палате, градусники выдавала. Ничего, показал, что полон сил и хоть сейчас на волю, рана зажила, уже давно швы сняли, багровый шрам только на виске, продольный, заканчивался у кончика правого уха, начинаясь в центре виска. Внимание привлекает, конечно, но что делать. Понятно, меня отпускать никто и не думал, новый опрос, процедуры и лечение, но хоть согласились вызвать из части Петренко хоть кого-то, кто его знает. Туда уже сообщили, что я очнулся и ничего не помню.

А приехали сам командир гаубичного полка и комиссар, вдвоём были, вот их и расспросил. Лёжа на койке – мне больничную пижаму выдали – слушал их, а то ведь по Петренко я ничего не знаю, кроме того, что тот слишком молодой капитан для своего возраста. Двадцать пять лет исполнилось в феврале этого года. Артиллерист, тут в Четвертой общевойсковой армии где-то служил, номер части мне ничего не говорил. А этот подполковник да его комиссар и пояснили, что Петренко был их начальником штаба полка и вполне справлялся со своими обязанностями. Так-то полк их – это был Четыреста пятьдесят пятый корпусной гаубичный полк, прямого подчинения армии – в военном городке разместился, бывшем польском, тут рядом с Кобриным, поэтому и прикатили так быстро. Я-то думал те в штабе армии как раз были, узнав, что я очнулся, оказалось нет.

Так вот, по Петренко. Разведён, супруга не выдержала частых переездов и муж постоянно на службе. Тихо разошлись, общих детей у них не было. Два года всего в браке. Вроде любовница есть из местных, но комполка не уверен, Андрей хорошо шифровался. Полгода как был переведён в штабные работники, до этого год дивизионом командовал. Сам Андрей с Урала, родных не осталось, тут и Гражданская постаралась, да голод в тридцатых. Не знал, что он и на Урале был. В принципе и узнал немало, но информации всё равно мало.

С командирами решили так, пока отпуск больничный получаю, а вернусь к исполнению своих обязанностей в одном случае, как докажу, что справлюсь. Как врачи выпустят, сразу в полк, может, что вспомню на месте? Если нет, разводили руками, будут искать нового начштаба. Беспамятный, кому он нужен? Вот так пообщались, и те ушли. До восемнадцатого июня лежал в палате, пока гости не заявились. А там в машину и в часть, форму мне выдали, от крови постирали. Сидит как влитая. А ночами в капсуле я закончил переделки и теперь полностью схож с Петренко. Ничего так, вполне симпатичный парень. В штабе полка я смотрел на штабную работу как баран на новые ворота. Стало ясно, что штабной работе меня нужно учить с нуля. Вот так и вернули в госпиталь – меня ещё не выпустили, а в части выводили меня из состава полка по ранению и отправили запрос на нового начальника штаба. Тут уже комполка был твёрд. Это одна из важных должностей, без неё никуда.

Отыграл я неплохо, врачи уже говорили, что меня, возможно, комиссуют по ранению, но я попросил отложить, пока отправить в лечебный отпуск, да можно завтра. Смог уговорить, тем более физически я был в порядке, много гулял в парке, уже не запрещали, а когда память вернётся, кто знает? Смысл им меня держать? Так что в субботу, двадцатого первого июня, к одиннадцати дня, я был выписан, имел документы отпускника на руках, их в штабе армии подтвердили. Я пока у них в резерве, так меня оформили. Покинув стены госпиталя, с чемоданом в руках я двинул прочь.

Вещи я забрал ещё когда меня в военный городок для проверки возили. Все вещи Петренко, отдам, когда его личность сброшу, и тот свою жизнь сам дальше проживёт, минуя самые страшные месяцы войны. Я о первых месяцах. А пока я на железнодорожную станцию, и уже через час военный комендант посадил меня на пассажирский поезд, что шёл в Брест, решил легально добраться до крепости, оставляя след, а то пропал в одном городе, утром появился в другом. Знаете, когда говорил, что отпущу своих наложниц после войны и те встретят свои дубли в этом мире, кто жив будет, как-то не предполагал, что сам встречу дубль своего тела, в этом мире.

Молодой лейтенант, через два купе от моего, голубоглазый блондин, кадрил двух девушек в форме военфельдшеров. В действительности тот снял форму с убитого командира и с его документами ехал в крепость. Какое задание получил, до сих пор не знаю, но тут я ему выполнить его не дам.

Никаких перестрелок, что вы, просто убрал в хранилище, когда тот из туалета вышел. А то подъезжали, скоро санитарная зона. Я думал сдать, может будет что за это, засветиться хочу, но рукой махнул. А как я его беспамятный опознаю? Вот именно.

Кстати, большое хранилище, в отличие от малого, не сказать, что полное. Да, там сорок шесть тонн свободного. За время рейда я перебрал всё, что у меня там было, оставил то, что пригодится мне лично, добавил свежих находок, остальное ненужное ушло на баланс бригады. Однако я имел запасы топлива, но когда совершали последний рывок, чтобы выйти к нашим, стало не хватать бензина. Немцы, видя, что топливо нам остро нужно, убирали его с нашего пути, вот и пришлось задействовать свои личные запасы. Почти в ноль, но зато всё вывезли, нечего не бросили. Вот только пополнить эти запасы я просто не успел, в этом мире оказался. Да и тут всё так закрутилось, не до такого пополнения, честно признаюсь.

А пока покинул вагон, попрощавшись вежливо с проводницей, и направился в город. Найти, где сдаётся квартира, удалось быстро, заселился, тут комнату мне целую выделили, с кроватью, за пять дней заплатил, деньги из прошлого мира, хозяйка местная, полька, ну а сам на улицу, остановил открытую пролётку и велел везти за город. У меня в планах допросить Лжедмитрия, и отварить блюда в пустой советской полевой армейской кухне, котлы уже отмыты были, и всё подготовлено, просто не успел. Два в одном.

Однако произошла забавная история. Возница оказался подсылом от бандитов, в засаду вывез, где на меня оружие наставили.

– А чего это он улыбается? – спросил один из бандитов, молодой паренёк в гражданской одежде.

– Прикладом по зубам – и перестанет улыбаться, – бросил другой, лет сорока, хмурый, готовясь скинуть меня на землю.

А мы в низину спустились, овраг, дорога как раз пуста в обе стороны, и нас никто не видел. Это хорошо, рядом с коляской тут же боевой дрон появился, услышав мой устный приказ:

– Буря.

Это значит – обработать всех вокруг «подавителем», что он и сделал. Одиннадцать бандитов и возница повалились, я же был в порядке, меня он не облучал. Так что всех прибрал в хранилище, потом ими займусь, коляску с лошадьми тоже. Дрон рядом, вот и пошёл по заросшему дну оврага куда-то в сторону Буга. Близко от границы, нагло бандиты действуют. Видимо знают, что завтра с утра война начнётся.

Ну а пока нашёл подходящее место, разведчик наверху и боевик рядом бдят, сам затопил котлы, огонь, воды в котлы и начал готовить. Были борщ, гуляш и картошка-пюре со сливочным маслом. Сначала с кухней закончу, потом и допросы. Два с половиной часа – и сделал. Дал остыть, ещё разлив по свободным котелкам и тарелкам, прибрал кухню и достал наконец Лжедмитрия. Как там его, Павло? Да точно, так меня называл тот прихвостень нацистский. Быстро вырубил его, раздел, сняв форму и забрав всё, вот обнажённого и связанного, приведя в себя лекарским амулетом, я и стал допрашивать. Да тот легко сломался, на раз, боли боялся, так что многое узнал о их банде. Большая, больше сотни. Какие задания получил в крепости, не одно, как оказалось, где базы и скрытые схроны. В общем, неплохой подбор материала, жаль, мне особо ненужного, так что отправил в хранилище. А что, я убивать его не собирался. Он, как и банда, что напала на меня несколько часов назад, пойдут на корм архидемону. Я же должен иметь материал для призыва, чьи души для этого задействую. Вот, пожалуйста, сколько добровольцев набрал. Потом стал доставать тела бандитов, у многих приличная одежда, до нага раздевал, парочку привёл в чувства, связав перед этим, узнал, какого им от меня нужно было.

А нужна им была моя форма и чистые документы, заказ выполняли. Вообще, те чистые разбойники, налеты на магазины, склады, почтальонов, что пенсии или зарплаты разносили, ну и сберкассы понятно, но политика их не интересовала, только нажива. Не местные, гастролёры. А тут на немцев работали, их просто наняли, заплатив. Говорили, что я у них сегодня первый, а глаза такие честные-честные. Ноги в костёр сунул, сразу всё выложили. Третий я сегодня, и пять вчера было. Узнал, где тела спрятали, остальное, но мне это не особо интересно, я не следователь. А вернулся пешком, светить пролётку не стал, решил себе оставить, новая та, мягкая на ходу, подрессоренная, кони молодые, резвые, пара запряжена была. Тут семь километров до окраин, быстро добрался, тем более меня посыльный на мотоцикле подвёз. Тому в крепость, а я в город. Решил в снятой комнате встретить войну. А мне встречать её в крепости и не нужно, двое суток подожду и призову архидемона.

Спать я лёг, поужинав кашей на молоке, но боевого дрона достать не забыл, поставив ему задачу на мою охрану. Да, перед сном, пусть снаружи стемнело, с помощью разведчика отслеживал многое по Бресту. Чуть в стороне от станции грузовики стояли, колонна машин, бойцы курили, другие у машин устраивались отдыхать на шинелях, видимо, разрешили, и там несколько пулемётных зенитных установок. А особист Четвертой армии мои слова не забыл, пулемётчики ждут, эшелон с диверсантами уже на запасном пути, за ним приглядывают со стороны, за тайной охраной его. А вот армия особо не готовится к боям, кого-то, конечно, вывели, но в основном все на своих местах. Ну да, тут попробуй сдвинь, сразу кары и вопли сверху пойдут. Это у особистов легче, они другой структуре принадлежат. Да, Особые отделы армии и флота – это НКВД, пусть те и ходят в форме Политсостава. Одно отметил, похоже командарм увольнительные в выходные запретил, не заметил, чтобы командиры покидали подразделения. На это его власти хватало. Ну хоть что-то.