— Но почему же вы вникаете во все это? — задала я вопрос. Мгновение он колебался, и привычная насмешливая гримаса тронула уголок его рта. То, что он сделал потом, было для меня полной неожиданностью. Он нагнулся и поцеловал меня быстро и нежно.
— Вероятно, вот почему, — сказал он. — Вероятно, потому, что таково мое отношение к вам, Меган. Хотя из-за своей вечной занятости вы вряд ли это заметили.
Он засмеялся, снова став самим собой, и мягко отстранил меня. Какое-то время я только молча смотрела на него, не столько с удивлением, сколько с чувством испуга. Разве я не чувствовала, что его иногда влекло ко мне, и разве я сама не думала порой о том, что было бы лучше, если бы я могла ему ответить тем же? То утешение, о котором он говорил, было нужно, как я заподозрила, не столько Лесли, сколько ему самому, и мне захотелось быть добрее к нему.
— Если вас это устраивает, — проговорила я, желая хоть этим утешить его, — я сделаю то, о чем вы просите. Я отнесу ей подарки, если вы верите, что это поможет.
У меня не было желания обманывать его. Мы уже приближались к дому, и у самого дома он остановился.
— Я не могу подсказывать вам, Меган, что вы должны делать, — спокойно сказал он. — У меня и правда нет прав советовать вам, как поступить, или осуждать ваши действия в этом деле.
Он взял мои руки в перчатках, повернув их ладонями кверху, и немного подержал в своих руках. Мне показалось, что он хотел добавить что-то еще, но раздумал и отпустил меня. Пока я взбегала по ступеням и отпирала дверь, он стоял неподвижно. Когда я оглянулась на него, он все еще был там, но смотрел куда-то вверх, на дом.
Я вошла и направилась прямо в гостиную, где Кейт уже занималась уборкой. Глупо это или нет, но я должна была сдержать слово, данное Эндрю. Поэтому я собрала подарки и отправилась вверх по лестнице в комнату Лесли.
Глава 21
В моих руках было столько подарков, что, когда я подошла к двери комнаты Лесли, у меня не нашлось даже свободного пальца, чтобы постучать в дверь. Я позвала ее негромко, наполовину надеясь, что она спит и не услышит меня. Тогда я могла бы вернуть все, что было у меня в руках, обратно под елку со спокойной совестью, так как мне ничего бы и не оставалось делать. Я не верила, что поступаю правильно и что миссис Рейд отнесется благосклонно к моему поступку. И все же, если я хочу показать Эндрю, что не собираюсь следовать своему увлечению мистером Рейдом, я должна сделать это.
Слабый голос миссис Рейд попросил меня войти. Дверь не была заперта, я толкнула ее и вошла в полутемную комнату.
— Я принесла вам рождественские подарки, — сказала я. — Я подумала, что, может быть, вам было бы приятно, если они будут здесь, где вам удобнее развертывать их.
Она смотрела на меня пристально ничего не выражающим взглядом, и я почувствовала, что мне надо добавить еще что-нибудь.
— Вас так не хватало у рождественской елки сегодня утром, — проговорила я, раскладывая подарки у нее на кровати. — Я надеюсь, что вам лучше.
Она оставалась безразличной, безучастной и безответной. Несмотря на роскошь, эта комната в полумраке казалась ужасно мрачной и тоскливой. Отсутствие воздуха и света, конечно, влияло на состояние женщины, лежавшей в постели.
— Вы мне позволите раздвинуть портьеры? — спросила я ее.
— Делайте, как хотите, — ответила она, не проявляя никакого интереса.
Впустив свет позднего утра в комнату, я налила ей чашку свежего чая из уютно укрытого чайника, поставленного возле кровати, и помогла ей сесть. Она не сопротивлялась и стала пить чай маленькими глотками, мрачно наблюдая за мной из-за края своей чашки.
Темные круги лежали у нее под глазами, на лице не было следов пудры, на щеках не было румян. Безжалостный дневной свет выявил бледное, усталое лицо, и я заметила наметившиеся тонкие линии у внешних уголков глаз и первые бороздки, проложенные постоянным одиночеством, вокруг рта. «К ней можно испытать жалость, — подумала я, — как это делает Эндрю».
Я подвинула подарки из того места, где они лежали в беспорядке в ногах, поближе к ней и весело спросила: