— Приятно выйти на прогулку рождественским утром с хорошенькой девушкой.

Снова его настроение было таким же, как тогда вечером, когда мы ужинали у мамаши Сантини, но мной теперь владело чувство более серьезной и отчаянной любви, и мне нечего было предложить ему.

Хотя раннее утро было ярким, день оказался серым, и в воздухе запахло снегом. Вокруг нас тонкие голые ветви вырисовывали на фоне снега, лежавшего на площади, изящные темно-коричневые узоры, и я рассматривала их, проходя мимо в молчании рядом с Эндрю. Именно он хотел поговорить со мной, и мне ничего не оставалось, как только ждать этого разговора, который, как я боялась, может вылиться в лекцию с нравоучениями.

Однако он начал с древней истории — с того времени, когда Лесли Рольф влюбилась в Дуайта Рейда.

— Не то чтобы я знал эти семьи в то время, — сказал он, — но мне пришлось узнать очень многое, когда умер Дуайт. А еще больше прояснилось с тех пор само собой. Дуайт воевал, как вы знаете. Брэндан — нет. Хотя не вина Брэндана, что он не участвовал в военных действиях. Он был послан в качестве гражданского советника с миссией в Англию, чтобы склонить симпатии Британии на сторону Севера. Насколько я слышал, он преуспел на этом поприще. По этому поводу у меня нет к нему претензий. Пока он был далеко, Рольфы, находясь тогда в финансовом затруднении, переехали в дом рядом с домом Рейдов на Бликер-стрит, и Дуайт, будучи дома в отпуске, влюбился в Лесли. Возможно, вокруг нее создавалась особая романтическая аура — по крайней мере, так было на взгляд этого Галахада. Ее отец разорился как раз перед началом войны и хотел поправить дела, занявшись военными поставками, но семья все еще испытывала нужду. Я думаю, старый Рольф был более чем доволен тем, что Дуайт увлекся его дочерью.

— А Брэндан Рейд все еще находился в Англии в то время? — задала я вопрос.

— Он приехал домой, когда Дуайт уже отбыл в свою роту. Гарт рассказывала, что Брэндан встретил Лесли на званом вечере, не зная, кто она и что она помолвлена с его братом. И, влюбившись, начал ухаживать за ней.

К этому времени мы достигли фонтана на площади Вашингтона, и Эндрю рассеянно смотрел на сосульки, свисавшие острым частоколом с низкого края фонтанной чаши. История, рассказанная им, пробудила во мне интерес. Мне хотелось узнать все о Брэндане Рейде, невзирая даже на боль, которую это могло мне причинить. Только зная все, я смогу понять его.

— Продолжайте, — попросила я. — И что же Брэндан?

Эндрю наклонился, дотронулся до одной из сосулек, и она развалилась со стеклянным хрустом.

— Брэндан, конечно, узнал правду и принял назначение во Францию, тем более что опыт, приобретенный им в Англии, принес огромную пользу нашему правительству. Когда война закончилась, он отправился в Египет и умудрился там задержаться, то с одной экспедицией, то с другой, на многие годы. Лесли вышла замуж за Дуайта и, я предполагаю, жила бы всегда счастливо, ибо Дуайт был лучшим из двух братьев.

Этого мне не хотелось признавать.

— Был ли он лучшим? — возразила я. — Или, может быть, репутация Дуайта Рейда — миф? Именно его все еще поддерживает Лесли и в это верит доверчивая публика?

Эндрю бросил на меня вопросительный взгляд, и я передала ему то, что поведала мне Гарт утром за завтраком. Он молчал все время, пока я не коснулась письма, которое, по словам Гарт, вынудило Брэндана срочно приехать домой из его последней экспедиции. Тут Эндрю, почти не удивленный, кивнул.

— Мне иногда приходило в голову, не слишком ли много совершенств приписывают Дуайту. И раз-другой до меня доходили неприятные слухи. О письме я бы не говорил так определенно. Во всяком случае, великий путешественник, который когда-то был влюблен в Лесли, вернулся в дом брата. И, по великому совпадению, брат умирает и оставляет молодую жену без защиты.

Я услышала нотку презрения в его словах и резко сказала:

— Вы не имеете права выдвигать косвенные обвинения!

— Я не выдвигаю никаких обвинений, — ответил Эндрю.

— А зачем вы все это рассказываете? — настаивала я. — Какое это имеет отношение ко мне?

Эндрю улыбнулся и снова взял меня под руку, когда мы пересекали дорожку, бежавшую через то место, которое раньше было плацем для парада войск, а еще раньше называлось полем Поттера.