Ускорив шаг, я прохожу через кладбище и поднимаюсь на паперть. Заходя в церковь, я краем глаза замечаю движение в противоположном конце улицы. Вдалеке между домами виднеется фигура человека в капюшоне. Сердце отчаянно колотится в груди, я прячусь на паперти и вижу, как к нему приближаются остальные. Не знаю, заметили ли они меня, но им точно не составит труда обыскать деревню. Я берусь за холодное кованое кольцо двери, отчаянно надеясь, что церковь не заперта. Тяжелая дубовая дверь медленно, со скрипом открывается, я проскальзываю в щель, закрываю за собой дверь и подпираю ее изнутри двумя стульями. Конечно, такая баррикада долго не продержится, но, может быть, хотя бы даст мне несколько лишних секунд на побег.
В церкви темно и холодно, воздух пахнет плесенью. При входе стоит каменная чаша, в которой давно пересохла освященная вода, деревянный ящик для пожертвований и шкаф со сборниками гимнов в пыльных кожаных обложках. Ряды скамей уходят к алтарю на возвышении в восточном конце церкви, огромный витраж над ним изображает распятие Христа. Свет не горит, и вначале мне кажется, что я одна. Потом я замечаю в полумраке у алтаря высокую фигуру в черной сутане и белой колоратке.
– Габриель? – с надеждой шепчу я, эхо разносит мой шепот по всей пустой церкви.
Священник оборачивается. Лицо у него изжелта-бледное, словно пергамент, и все покрыто морщинами, щеки запали, редкие черные волосы разделяет аккуратный пробор. На носу плотно сидят темные очки, что немедленно меня настораживает, но улыбается он тепло и приветливо.
– Да, дитя? – мягко отвечает он.
Я медленно и настороженно приближаюсь к алтарю.
– Вы… Душевидец? – спрашиваю я.
– А ты кто, дитя? – он отвечает вопросом на вопрос.
– Я Дженна, Первая из Первопроходцев, – откликаюсь я. – Меня прислал Феникс.
39
Сойдя со ступенек алтаря, Габриэль тянет иссохшую белую руку, чтобы поприветствовать меня. Мы обмениваемся неловким рукопожатием, кожа его и на ощупь напоминает пергамент, рука холодная, но сильная. По правде говоря, он так рад моему приходу и до того крепко сжимает мою руку в своей, что на мгновение я пугаюсь, что он никогда меня не отпустит.
– Ты же ужасно замерзла! – восклицает он, потом щупает рукав моей куртки. – Вдобавок промокла насквозь!
Ощупью пробираясь между скамьями на хорах, он находит потрепанное одеяло и протягивает мне.
– Спасибо. – Я накидываю его на плечи, дрожа от холода. – Но у нас есть гораздо более срочные дела.
– Конечно, есть. Иначе для чего бы ты искала меня? – Габриэль достает из-за кафедры тонкую белую трость и ощупывает ею пол в поисках верхней ступеньки.
– Вы слепой? – спрашиваю я, понимая теперь, зачем ему очки.
Он резко поворачивается ко мне:
– Да. Тебе это как-то мешает?
– Нет… конечно, нет, – я стыжусь собственной бестактности. – Просто… как вы можете быть Душевидцем, когда вы слепой?
Габриэль отвечает спокойной мудрой улыбкой.