Когда он вышел из комнаты, я выбралась из своего убежища, прислушалась, а потом побежала в ванную комнату, потому что там побывать мне еще не довелось.

Она была просторной и светлой. Возле большого окна, выходящего на реку, стояла широкая металлическая ванна на резных ножках.

Я заскочила на столик, едва не повалив все стоявшие там бутылки, и сунула любопытный нос в ванну. Воды уже набралось больше чем на половину, белоснежная ароматная пена поднималась кудрявыми шапками, вкусно пахло свежескошенной травой.

Как давно я не принимала в ванну! Не лежала, прикрыв глаза от удовольствия, в горячей воде, разметав руки по бортикам и балдея от каждого мига.

С сомнением покосилась на дверь, потом обратно на пену. А почему бы и нет?

Что мешает искупаться прямо сейчас? Заодно шерсти в воду накидаю, чтобы ему жизнь сказкой не казалась.

Улыбнулась, припала на передние лапки и как прыгнула. Прямо в середину замка из белоснежной пены, подняв кучу брызг.

…Кто бы еще предупредил, что мораны не умеют плавать.

Я начала опускаться на дно и сколько бы не молотила лапами, не могла подняться на поверхность и сделать вдох. Легкие горели, в ушах шумело, но я продолжала бороться, скользя пальцами по гладкой поверхности.

Похоже, это конец. Самая нелепая смерть из всех возможных. На моем надгробье напишут: здесь лежит самая позорная ведьма на свете.

Когда сознание уже начало уплывать, я почувствовала, как всколыхнулась водная толща, и чья-то сильная рука схватила меня за шкирку, рывком вынимая на поверхность.

Я захрипела, закашлялась и обессиленно повисла. Жалкая, мокрая, несчастная.

Кьярри поднял меня повыше:

— Что ж ты бестолковая-то такая?

И не поспоришь. Действительно бестолковая, раз не удосужилась изучить всю информацию относительно объекта перевоплощение.

— Ох, горе луковое, — он взял мягкое белое полотенце, обмотал меня, вытер кое-как и посадил на лавочку, — все. Сиди сохни и никуда не лезь.

Я грустно крякнула.

Честер спустил воду из ванной, и начал ее набирать снова. В этот раз без пены.

Я скрутилась комочком, обиженно опустила на себя край полотенца и просто лежала, жалея себя и тяжко вздыхая. А он…он начал раздеваться.

Когда Честер расстегнул рубашку и бросил ее в корзину для грязного белья, я заинтересовано высунула нос из своего убежища. Когда он избавился от брюк, я уже выглядывала по плечи. А вот когда он стянул белье, у меня даже сил крякать не осталось. Я просто сидела и смотрела на него с открытым ртом.