В общем, самым безопасным направлением представлялось южное. Туда я, недолго думая, и рванул. Прямо по Грибоедова. Только двух ошалевших от такой наглости прыгунов сшиб на перекрестке с Маяковского, оставив остальную толпу позади, и поминай как звали!
Город умирал. Его убивали. Мутанты рекой текли по его нешироким улицам, среди двух-трех-пятиэтажных разновозрастных домов. Отсутствие людей, изгнанных из своих домов чужой напастью. Взрывы и очереди, которыми огрызались бедолаги-военные, которым не суждено выжить. Нависшая дамокловым мечом неотвратимая бомбардировка, о которой Ковров будто знал и замер оцепенело, в отчаянии ожидая, когда опустится на его шею топор палача. Умирала его душа, мирная, незлобивая, несмотря на военный завод, и провинциально тихая. Он не заслужил этого. Ничем. Как, впрочем, и Краснотайгинск, как Печора, Муром, Владимир. Как многие другие, которые еще не знают, что где-то рядом с ними дремлют беспокойным сном Обломки-Источники, чье пробуждение означает смерть. Ни один город на планете не застрахован. Ни одна деревня. Ни одно место вообще. Никто не знает, где и когда возникнет новая Зона.
Все вокруг будто сжалось в ужасе. Старый каменный двухэтажный дом позапрошлого века, приземистая бревенчатая хибара с кружевными занавесочками на небольших подслеповатых окошках, хрущевская панельная пятиэтажка, торговый центр, церковь с золоченым куполом и невысокой колоколенкой, покосившаяся афишная тумба, зеленая облезлая скамейка под кленами, металлический скелет автобусной остановки… Все, что составляло эгрегор осиротевшего без своих жителей города, оказавшийся бессильным против яростного натиска другого эгрегора – чужого, наглого, вечно голодного. Все это стояло на своих местах недвижимо, естественно, так как в отличие от людей бежать не могло. А потому умрет стоя…
Странные, однако, мысли лезут в голову… Странные и печальные. Еду вот и веду эту запись на диктофон, даже не представляя, зачем и для кого. Кто ее слушать будет? Но уж раз взялся в свое время, нужно доводить до логического завершения. Что делать дальше? Без понятия, честно говоря. Моя жизнь стала адом, по сути, меньше месяца назад, но в аду время растягивается, и мне кажется, я дерусь, бегу и выживаю непрерывно уже лет десять. Нужна передышка. Тайм-аут. Хоть небольшой. Чуть-чуть времени, когда меня никто не будет пытаться убить или превратить в своего цепного пса или пациента ноль новой чумы… Неужели я так много прошу?
Так куда податься? В Нижний? Хорошо бы! Там друзья еще остались, и знакомо все… Вот только если меня будут искать, то в первую очередь там. Куда-то еще? А, ладно, время подумать об этом еще будет. Сейчас главное – отсюда убраться. И желательно без применения своих способностей. Во-первых, потому, что я вымотан до предела, а во-вторых, потому что по ним меня засекут…
Ехал я быстро. Город закончился, и начались садовые участки…
Я сам не понял, откуда появилась на дороге женская фигура. Она стояла примерно в сотне метров впереди с поднятой рукой. Беженка? Надо подвезти. Но тут я узнал ее. Это была капитан Строганова! В этот момент совесть грызанула меня от души. Вот я урод – как только мог ее забыть?! Лежащую без сознания там, в парке, в разбитом и заглохшем «Патриоте»?! Практически оставил на съедение мутантам! Стоп, а как она выбралась да еще обогнала меня? Если пришла в себя и нашла машину, то почему не уехала? Эти мысли неслись в голове как лани, пока я сбавлял скорость.
Озарение пришло, когда до нее оставалось метров двадцать. Вернее, не просто озарение – мои ментальные сенсоры, понемногу оправляясь от шока, вдруг начали вопить о страшной угрозе. Сид!
Я попытался нажать на газ, но машина вдруг заглохла без видимых причин и остановилась, прокатившись по инерции несколько метров… На меня навалилось оцепенение, ступор. Я сидел и обреченно смотрел на приближающееся чудовище в женском теле, не в состоянии ничего придумать для своего спасения.
В голове, как муха о стекло, билась одна-единственная мысль: «Всё, отбегался!»
«Капитан Строганова» не спеша приблизилась и постучала костяшками пальцев в стекло водительской двери. На губах ее застыла замороженная улыбка, а в моей голове негромко прозвучало:
«Выходите, Олег Игоревич, поговорить надо!»
Интерлюдия 10
Сид
Они стояли друг напротив друга: Олег Катаев, бывший сталкер, а ныне псионик, Измененный второй ступени, сувайвор, накапливающий силы для последней отчаянной битвы за свою душу, и Сид, глава НМП, Измененный третьей ступени, он же – экстрасенс класса «позитив» Московского сектора АПБР, чье сознание практически полностью находилось в теле Анастасии Строгановой, капитана ФСБ.
– Не надо сопротивляться, Олег Игоревич! – негромко произнесла «Анастасия». – Вы же понимаете, что это бесполезно. Со мной вам не тягаться.
– Может быть, – ответил Катаев. – Но я в состоянии сделать так, чтобы вам пришлось сжечь мой мозг и получить лишь пустую тушку. Возможно, вы и ей найдете применение, но вам-то больше надо, ведь так?
– Так. Только у вас это не получится.
– Вы уверены?
По симпатичному женскому лицу пробежала неприятная усмешка.