Теперь глаза у меня тоже разбегались, перескакивая с игривых, разящих точно в пах фантазий модельеров на несуразно большие, валящие наповал номиналы ценников. А с них — на милую девчушку, предлагавшую покупателям все это великолепие. Она работала с другим клиентом, и я был вынужден подождать. Действительно милая шатеночка. Нет, она не похожа была на Белку, но по комплекции соответствовала ей весьма точно, и я уже начал представлять себе, как попрошу примерить выбранное белье. Девушка станет отпираться, стыдливо улыбаясь, я буду настаивать, интересуясь, сколько же стоит эта дополнительная услуга, ведь клиент всегда прав, она начнет глупо хихикать, и кончится эта история бурной страстью в одном из служебных помещений: полумрак, стоны, падающие коробки с товаром, ноги и руки, путающиеся в ленточках и тесемках… Господи! Что за бред? Это был эпизод из какого-то совсем другого фильма. Я же домой собрался, к жене…

Девушка-продавщица, наконец, освободилась, но запланированному разговору состояться не довелось.

— Этот мужчина со мной, — произнес знакомый голос сзади. — Покажите, пожалуйста, вон тот комплект от Дебюи, да, да, темно-красный.

Я обернулся. Конечно, это была Верба. Татьяна Лозова собственной персоной. Первое лицо в службе ИКС и, как минимум, второе в моей личной биографии.

— Привет, — сказал я просто, как будто мы расстались вчера. — А ты действительно считаешь, что Белке подойдет темно-красный?

— Белке? — искренне удивилась она. — Нет, Белке лучше белый. И это не каламбур, это правда.

Мы говорили между собой по-русски, и продавщица, навострив уши, тут же проявила к нам удвоенный интерес. Это когда-то в Германии отворачивались от русских со вздохом, мол, эти нищие только поглазеть заходят. Теперь-то они хорошо знают, кто у них настоящий покупатель. И мы не собирались разочаровывать девушку. Верба взялась за дело всерьез, я не мешал ей. И мы пересмотрели и перещупали десятка два моделек. К осязательным ощущениям я отнесся с особым вниманием — кому, как ни мне придется и поглаживать и потихонечку стаскивать, и даже целовать все это хозяйство. В итоге выбрали весьма достойные образцы, я оплатил оба комплекта, нам их шикарно упаковали, Верба, привстав на цыпочки, чмокнула меня в губы, и мы вышли под дождь.

— Ты давно приехала? — спросил я.

В душе моей творилось черт знает что.

— Сегодня. А какое это имеет значение?

— Не хочу, чтобы Белка узнала.

— Она и не узнает. Пошли ко мне.

— Зачем? — поинтересовался я холодно и настороженно.

Но и в холодности этой, и в настороженности звучала слишком явная нарочитость.

— А ты предпочитаешь разговаривать на улице под дождем?

Верба не отвечала прямо, не уточняла, что именно мы будем делать у нее, только ли разговаривать, все было ясно и так, она уже завела меня. Точнее, я был заведен ещё до встречи с ней, а она просто мигом переключила все мои чувства на себя. Она слишком хорошо умела это.

— Но я хотел поехать домой, — последняя вялая попытка сопротивления.

— Ты очень точно выражаешься, писатель. Именно хотел. А теперь уже не хочешь. Пошли, здесь недалеко.

— Ты остановилась в «Бристоле-Кемпинском»?

— Браво! — похвалила она.