— Значит, вы нас — вот так, — сказал я. — Оружие, материал… Носом в дерьмо и ещё повозили там. А мы-то… Верой и правдой…

— Огнем и мечом, мытьем и катаньем, в хвост и в гриву, — передразнил Кулаков. — С кем ты вздумал считаться, Крошка? С бездушной государственной машиной? Так она не способна на любовь. Ты лучше вспомни, как я к тебе в первый раз приехал.

— Сюда? — решил уточнить я.

— Ну, конечно. Ты ведь, кажется, сразу купил этот дом и решил жить тихо, гончарное дело осваивать, сына растить…

— Было такое, — вспомнил я очень отчетливо. — А вы мне тогда напомнили, что КГБ в отставку не уходит, и работенку предложили. За деньги.

— Ну, и что ты мне ответил? Историческую фразу, ядрена мать: «В гробу я видел ваше КГБ и все его новые инкарнации, но за Россию воевать пойду!»

— Да уж, — ухмыльнулся я. — Прямо политрук Клочков: «Велика Россия. А отступать некуда…»

— Между прочим, — поведал дядя Воша, — ничего такого политрук Клочков не говорил, то есть рассказать об этом было некому. Панфиловцы-то все погибли, а знаменитую фразу сочинил журналист из «Красной звезды» Александр Кривицкий.

— К чему это вы? — не понял я.

— Да так, — пожал плечами Кулаков. — Просто повсюду вранье…

— Кстати, о вранье. Вы знаете, кто заказывал и готовил взрывы в Москве и Волгодонске?

— Конечно, знаю, — кивнул дядя Воша грустно.

— И, конечно, не скажете.

— Конечно, не скажу. Зачем тебе? Чтобы окончательно жить расхотелось?

— О, как! Ну, считайте, что ответили, — покивал я задумчиво. — Неужели и это было нужно на благо России?..

— Дурак ты, Крошка, — только и сказал Кулаков.

Потом достал свой сюрреалистический «Беломор» в блестящей пачке и неторопливо закурил.

— Ладно, — сказал я, миролюбиво меняя тему. — А с экономикой-то у нас что? Разве какой-нибудь серьезный обвал случился после смерти Дмитрия Линевича?

— Да нет, конечно, — сказал Кулаков. — Во-первых, Ахман, узнав, кого взорвали, категорически отказался брать ответственность на себя. Матвеев, разумеется, тоже промолчал. Впрочем, его это не спасло — по берлинским делам Матвеев все равно угодил под суд, и вряд ли теперь избежит тюрьмы. Во-вторых, Бенжамен Харрис, узнав, что деньги из Германии в Россию поступать не будут, увеличил сумму «черного кредита» ровно вдвое. Поэтому доллар устоял. Даже когда Степашина сняли, а Путина назначили.

— Ну, а теракт-то на кого повесили в итоге? — мне было действительно интересно.