– Так вот, как-то летним днем пропал мальчишка из семьи военных, что жили в районе Седар-драйв. Парень с друзьями играл на ручье; остальные пошли домой обедать, а он остался один – как позже сказали друзья, искать миног. Только, полагаю, не один он там остался: когда дружки вернулись к ручью полчаса – или около того – спустя, все, что нашлось на берегу – его ботиночек. – Старик посмотрел на меня. – Ничего не напоминает?

– Точно как с Кейси Робинсон, – ответил я.

– Родители и друзья где только не смотрели! Потом вызвали военную полицию, а те – шерифа. Искали его днем и ночью, всю неделю, ну и прекратили. Так вот, лето шло своим чередом, и мальчишка стал потихоньку забываться. Так уж жизнь устроена: появляется в ней что-то хорошее или плохое – да всякое! – а мы все равно движемся дальше. Но где-то в конце августа, прямо перед тем, как детишки убрали плавки и бейсбольные перчатки да сдули пыль с учебников, это дело повторилось. Еще один ребенок пропал. На сей раз девочка-негритянка. Играла она во дворе своего дома, под мамкиным присмотром. Тут дома звонит телефон, и мать уходит – всего на минутку, как она потом рассказала полиции. А когда вернулась, девочки уже не было. На сей раз даже обуви не осталось. Ни одной розовой ленточки, которые были в тот день у нее в волосах. Тут все повторилось, как и в первый раз. Вызвали полицию, организовали поиски, поискали-поискали, да и перестали. А о девочке больше ни слуху ни духу. Напряженная обстановка была в городе тогда. Столько подозрений, все на нервах, все разгорячены. А потом – как и прежде: время прошло, и все вернулось на круги своя. Каникулы закончились, ученики пошли в школу, дети перестали пропадать. Обернуться не успели – опять лето.

Старик посмотрел на меня прищурившись.

– Смекаешь, о чем я?

Я кивнул, покривив душой.

– Наверное.

– Я знал, что ты поймешь. Ты у нас парень сообразительный.

Очевидно, он переоценил мои умственные способности.

Несколько минут спустя я услышал голос отца – ему требовалась помощь на подъездной дорожке. Я извинился перед мистером Джентилом и распрощался с ним. Мной целиком завладела одна мысль: скорей бы позвонить Карли и рассказать историю, которую я только что выслушал!

Мой разговор с мистером Джентилом состоялся утром в субботу, девятого июля. А к полудню я уже позвонил Карли и пересказал жуткую историю о двух пропавших эджвудских детях. Заразившись моим волнением, она пообещала прошерстить старые номера «Иджис», которые хранились на микрофишах[15], чтобы отыскать какие-нибудь дополнительные сведения.

Пополудни в понедельник мы с Карли сидели друг напротив друга в эджвудской публичной библиотеке, а между нами на столе лежала папка, набитая фотокопиями. Я положил на стол только что прочитанную статью от одиннадцатого июля 1967 года и взялся за разворот, скрепленный в верхнем левом углу. В центре стояла фотография ребенка, а над ней – заголовок: СЛЕДОВ ПРОПАВШЕГО МАЛЬЧИКА ВСЕ ЕЩЕ НЕ ОБНАРУЖЕНО. Это было фото семилетнего Питера Шиена. Я быстро прочел статью, а когда закончил, Карли спросила:

– Что думаешь?

– Даже не знаю…

Подушечкой пальца я придвинул к ней через стол следующую статью.

– Если не учитывать оставшийся ботинок, то связи с тем, что происходит сейчас, маловато.

– По-моему, тоже. Первая жертва – мальчик, вторая – девочка. Первая жертва – белый, вторая – афроамериканка. Тел не нашли. Не известно даже, убиты ли жертвы, не говоря уже о том, задушены или нет.

– А еще они намного младше, чем Наташа Галлахер или Кейси Робинсон.

– И ни слова о чем-либо связанном с цифрами, оставленными на месте преступления. Ты разочарован?

– Немного, – ответил я, внезапно почувствовав себя дураком. – Мне и впрямь подумалось, что убийства как-то связаны… Но никакой связи на самом деле и нет, правда?