Фух. Очевидно, я не продумала это до конца. Я прикусываю губу, мое дыхание учащается, и я чувствую, как румянец разливается по моему телу.

«Зор, мы незнакомы. Мне нужно узнать тебя получше, прежде чем я подумаю о том, чтобы снова заняться с тобой сексом».

«Вранье. Я могу сказать по твоим мыслям, что тебе нравятся изображения, которые я тебе посылаю, — его тон сексуальный, умоляющий, как будто он собирается соблазнить меня одними словами. — Если я не могу прикоснуться к твоему телу, я могу, по крайней мере, прикоснуться к твоему разуму, не так ли?»

Я должна была бы сказать ему «нет», но это кажется такой мелочью. И мы уже связаны узами, верно? Верно. Так что это не должно иметь значения.

Точно так же, как не должно иметь значения, что моя рука пробирается между моих бедер, скользит под трусики.

«Ты прикасаешься к себе? — Рычание, которое проникает в мой разум, восхитительно. — Это потому, что тебе так сильно не нравится наша ментальная связь?»

— О, туше.

«Наверное, я нечаянно провела рукой. Я не прикасаюсь к себе», — лгу я.

Я практически чувствую, как он насмешливо фыркает.

В данный момент это почти похоже на вызов или дерзость ответить ему. Что-то вроде… флиртующей игры между нами. Я просовываю палец между своих складочек и не удивляюсь, обнаружив, что я мокрая. Действительно мокрая. Как я могу не быть такой? Он спорит со мной о сексе, и я не могу отвертеться. Крошечная часть меня потрясена, но еще большая часть возбуждена тем, что меня загнали в угол и заставили признать свои желания.

Мне нравятся изображения, которые он мне присылает. Мне нравится его собственническое поведение.

И я очарована мыслью о большем между нами. Это небезопасно, но, возможно, в этом часть привлекательности. Может быть, меня привлекает его необузданность больше всего на свете.

«Тебе нравится мысль о том, чтобы быть моей», — посылает он в ответ.

— Я сама по себе, — шепчу я, но в своей голове все еще представляю, как его большое золотистое тело накрывает меня. Я думаю о том, какой теплой была бы его кожа на ощупь рядом с моей, и мне интересно, каково это — целовать его.

«Целовать?»

«Ты не знаешь, что такое поцелуй?» — Я чувствую себя глупо, потому что, конечно, мы не целовались, когда я приходила к нему. Я очень спешила. Может быть, мне следовало поцеловать его. Я посылаю мысленный образ встречи ртов, сплетения языков, и я возбуждаюсь еще больше при мысли о том, на что это было бы похоже.

«Ты со многими целовалась?» — спрашивает он меня.

«Ни с кем, — я признаю. — Я была слишком мала, когда мы уехали из форта, а потом я осталась с Джеком, который был мне как отец. После этого я осталась одна и ни с кем не проводила время. Одиночка в загробном, апокалипсическом мире не получает много удовольствия».

Но я помню, что видела их в фильмах и читала об этом в книгах. С тех пор я видела и другие поцелуи, но это были не те поцелуи, которые мне нравится вспоминать. На мой взгляд, поцелуи — это мягкие, нежные вещи, полные любви и привязанности. Они не похожи на поцелуи, которые, как я видела, кочевники дарили Кэрол, которые больше похожи на наказание, чем на что-либо еще, или на поцелуи, которые шлюхи в Форт-Талсе дарили бы любому, кто мог заплатить.

«Поцелуи должны быть особенными».