3. Принимались ли серьезные меры для сдерживания потребления интоксикантов?
Ответы на эти вопросы позволяют нам заново оценить полученные интерпретации истории региона и восприятия японского империализма. Настоящее исследование не отрицает факт зверских преступлений, которые японцы совершили в Северо-Восточном Китае. К ним относится и создание развернутой сети торговли наркотиками[13]. Однако для историков, желающих иметь более полноценное представление о недавней истории региона, я отмечаю также необходимость восстановить в коллективной памяти сложную историческую роль интоксикантов.
«Одурманивание Маньчжурии» демонстрирует, что, несмотря на значительную роль опиума как одного из самых продаваемых на северо-востоке Китая в первой половине XX в. товаров, он также был предметом широкого осуждения. В начале 1940-х гг. дурную славу снискал себе и алкоголь. Однако до этого на протяжении десятилетий спиртные напитки называли свидетельством современности тех, кто их употребляет. Нарастающее в континентальном Китае напряжение и начало Священной войны преобразовали нарративы о потреблении алкоголя, который начали порицать как «стартовый» наркотик для дальнейшего перехода на опиум, героин и морфин. Начиная с этого времени крупные отрасли по производству и распространению интоксикантов сосуществуют бок о бок с жесткой критикой рекреационного потребления этих интоксикантов. В настоящем исследовании приводятся доводы, убеждающие, что в регионе предпринимались гораздо более обширные, разнообразные и изощренные подходы к контролю и порицанию интоксикантов, чем нам казалось в прошлом. Как раз эти мероприятия представляют собой один из примеров существенной социокультурной роли, которую интоксиканты играли в истории как Северо-Восточного Китая, так и Поднебесной в целом.
В Китае и на Тайване появляется все больше изданий, касающихся проблематики истории алкоголя. В частности, следует отметить следующие произведения: Го Паньси, «Обычаи распития алкогольных напитков в Китае» [Guo 1989]; Ли Чжэнпин, «Культура потребления алкогольных напитков в Китае» [Li 2006]; Сюань Биншань, «Народные обычаи [потребления] пищи и напитков» [Xuan 2006]; Гун Ли, «История распития алкогольных напитков» [Gong 2009]. Указанные произведения отражают возрастающий интерес к роли, которую в Китае играет «культура алкогольных напитков» (
Еще больше научной литературы посвящено роли опиума в истории Китая и Японии. Фундаментальное эссе Джонатана Спенса показало, что «[потребление опиума] оказало радикальное воздействие на весь социум Китая», не ограничиваясь только вредом, причиненном здоровью китайцев[14]. Среди современных исследований, которые продолжают изучать социальное значение опиума, хотелось бы отметить следующие работы: Кэтрин Мейер, «Сети из дыма» [Meyer 1998]; «Опиумные режимы» под ред. Тимоти Брука и Боба Тадаши Вакабаяси [Brook, Wakabayashi 2000]; Франк Дикёттер, Ларс Лааман и Чжоу Сюнь, «Культура наркотиков» [Dikötter et al. 2004]; Ямада Гоити, «Опиумная монополия в Маньчжурии» [Yamada 2002]; Чжэн Янвэнь, «Социальная жизнь опиума» [Zheng 2005]. Эти произведения подчеркивают значение контекстуализации опиума и его различных социально-экономических аспектов. Особое значение для этой книги имели две работы: Чжоу Юнмин, «Антинаркотические кампании XX в. в Китае» [Zhou 2007] и Алан Баулмер, «Китайцы и опиум при Китайской Республике» [Baulmer 2007]. Оба произведения описывают китайские антиопиумные кампании, но при этом игнорируют влияние режимов, установленных Японией в континентальном Китае, и продолжают настаивать на двусмысленности, проистекающей из восприятия китайскими националистами Северо-Восточного Китая после падения династии Цин как неотъемлемой части китайского государства. «Одурманивание Маньчжурии» ставит своей целью более четкое исследование прогибиционизма в регионе для изучения как местной истории, так и отношений между Китаем и Японией.
Японский империализм и его связь с распространением опиума были предметом многочисленных исследований. Наиболее релевантные для моей книги среди них это: Джон Дженнингс, «Опиумная империя» [Jennings 1997]; Луиза Янг, «Абсолютная империя Японии» [Young 1998]; Люй Юнхуа, «Опиумная отрава на Северо-Востоке Китая во времена марионеточного государства Маньчжоу-го» [Lü 2004]; Ямамуро Синъити (перев. Джошуа Фогель), «Маньчжурия под владычеством Японии» [Yamamuro 2006]; и, из самых недавних работ, Марк Дрисколл, «Абсолютная эротика, абсолютный гротеск» [Driscoll 2010]. «Одурманивание Маньчжурии» дополняет указанную литературу, делая упор на антиопиумном движении в Маньчжоу-го, а равно на агрессивном продвижении в регион алкоголя и последующих попытках ограничить его потребление. Среди недавних значительных исследований Маньчжурии 1920-х гг. и 1930-х гг. стоит отметить следующие: Рональд Сулески, «Гражданское правительство в Китае при милитаристах» [Suleski 2002]; Джеймс Картер, «Создание китайского Харбина» [Carter 2002]; Прасенджит Дуара, «Суверенитет и аутентичность» [Duara 2003]; Лю Цзинхуэй, «Нация, гендер и социальная стратификация» [Liu 2004]; «Пересечение историй» под ред. Марико Асано Таманой [Tamanoi 2005]; китайско-японская хрестоматия «Правда о марионеточном государстве Маньчжоу-го» [Beijing 2010]; Блейн Чейссон, «Администрирование колонизатора» [Chiasson 2010]. В этих произведениях подчеркивается необходимость тщательного изучения исторических хитросплетений рассматриваемого полиэтнического региона для понимания произошедших здесь событий. Выход в свет этих изданий сделал возможным написание настоящей книги.
«Одурманивание Маньчжурии» состоит из восьми глав. В главе 1 – «Алкоголь и опиум в Китае» – описывается, как китайцы относились к алкоголю и опиуму в разные исторические периоды вплоть до середины XX в. Здесь отмечается устоявшаяся роль этих субстанций в культурных практиках и государственной политике, от мифологии до налоговой системы. В главе 2 – «Маньчжурия: исторический контекст» – внимание уделяется Северо-Восточному Китаю и наиболее существенным деловым и государственным преобразованиям в региональной индустрии интоксикантов с конца периода империи до 1940-х гг. включительно. Рассматривается принципиальная важность этих изменений для местных жителей и администрации. Чтобы сформировать общий контекст для исследования темы интоксикантов в последующих главах, основное внимание в этой главе уделяется их производству.
В главе 3 – «Воззрения на алкоголь» – мы обсудим ключевые нарративы, имеющие отношение к этому употреблению. В тексте представлены сюжеты из ведущих газет и журналов региона в 1930-х гг. и 1940-х гг., в том числе «
Глава 4 – «Покупая алкоголь, приобщаешься к современности» – прослеживает рекламные тренды, от продвижения потребления спиртного в качестве свидетельства современности тех, кто его употребляет, до призывов к жесткому контролю или даже запрету на алкоголь. Мы сделали обзор следующих продуктов – вино «Red Jade», вино «Suppon Holmon» («Soft-Shell Turtle»), ликер «Yomeishu» и пиво «Asahi». Для склонных к чрезмерным возлияниям в качестве новейшего антидота широко рекламировали пищевую добавку «Ruosu» («Базовый элемент»). Реклама включала в себя иллюстрации и тексты, которые были нацелены на раскрытие для потребителей деталей об особенностях продукции и рекомендации по наиболее современным способам их потребления. Изучение этих материалов помогает понять, как менялись деловые и потребительские практики, а также государственные политические курсы.
Глава 5 – «О потреблении интоксикантов в литературе» – анализирует художественную литературу 1930-х гг. и 1940-х гг. на китайском языке в той части, которая затрагивает вопросы потребления алкоголя и опиума. В главе рассказывается, как литераторы по мере становления их карьер пытались обратить внимание общественности на опасность употребления интоксикантов. Рассмотрены произведения ведущих местных авторов, в том числе Бай Лан, Ли Цяо, Ли Чжэнчжуна, Мэй Нян, Ван Цюина, Сяо Цзюня и Чжу Ти.
Глава 6 – «Переполох в сервисной индустрии» – посвящена жарким дебатам 1930-х гг. по поводу работы женщин в опиумных магазинах в частности и в индустрии услуг в целом. Дискуссия была сфокусирована на «признанных талантах» женщин и том, как лучше реализовать их в работе. Поразительно противоречивые материалы газеты тех времён
В главе 7 – «Обоснование зависимости и поиск излечения» – описываются попытки современников показать «зависимость» как явление и обозначить пути к ее преодолению отдельными лицами как в домашних условиях, так и в специализированных структурах. Материалы СМИ о препаратах, противодействующих зависимости, и материалы о больницах, клиниках и институтах здоровой жизни (
Глава 8 – «“Занимательные беседы” и Опиумная монополия» – исследует 126-страничный трактат «Занимательные беседы: сборник № 1», опубликованный Опиумной монополией Маньчжоу-го в 1942 г. и распространявшийся среди населения бесплатно. Снабженный красивыми иллюстрациями буклет состоит из 14 глав, в которых подробно описывается позиция монополии по алкоголю и опиуму, а равно и лучшие средства лечения от зависимости. Несмотря на то что это издание в свое время было общедоступным, сейчас его экземпляры крайне редки и ранее не являлись предметом научных исследований. Анализ «Занимательных бесед» объединяет все линии исследования в «Одурманивании Маньчжурии», демонстрирует историческую важность индустрии по производству интоксикантов в Маньчжурии, а также их несомненное воздействие на местную культуру.
Глава 1
Алкоголь и опиум в Китае
С давних времен алкоголь и опиум играют важную роль в культурных практиках и государственной политике Китая, объединяя местные факторы влияния с привнесенными извне трендами. Уже при первом своем появлении в Поднебесной эти интоксиканты вызывали как хвалу, так и осуждение. При этом исторически алкоголь был в большей степени интегрирован в китайский социум, чем опиум, который в современных нарративах о личном и общественном здоровье удостаивался гораздо более суровой критики. Масштабы потребления спиртного в сообществах китайцев преуменьшаются или игнорируются по самым различным причинам, в особенности в связи с широко распространенным убеждением, будто бы у азиатов аллергия на спиртное [Court-wright 2001: 10][16]. Однако самые распространенные формы потребления алкоголя – в небольших чашах или пиалах во время принятия пищи или исполнения ритуалов – способствовали принятию спиртных напитков в долгосрочной перспективе. Большую часть своей истории опиум использовался как медицинское средство, а не как рекреационный продукт[17]. Однако агрессия со стороны империалистических держав, перемены в потреблении и сдвиги в медицинском дискурсе на протяжении XIX–XX вв. трансформировали восприятие как алкоголя, так и опиума, которые стали более однобоко описываться как вызывающие привыкание опасные интоксиканты. Как замечал в 1939 г. Бай Хэ, алкоголь и опиум следует воспринимать схожим образом, поскольку оба интоксиканта «скрывают свою губительную природу» [Bai 1939: 39]. В настоящей главе представлен общий обзор подходов к алкоголю и опиуму в Китае на протяжении его истории, вплоть до середины XX в. Поскольку потребление спиртных напитков прослеживается уже на заре китайской цивилизации, мы начнем наше обсуждение с алкоголя.
Афоризм «алкоголь предназначен для церемоний, исцеления хворей и разгульного веселия» указывает на значительную роль, которую спиртное играло в истории Китая [Li 2006: 37]. В трактате «История потребления алкоголя» Гун Ли указывает, что «алкоголь составляет стержень всех китайских обычаев» [Gong 2009: 78]. Го Паньси характеризует культуру алкогольных напитков как «многоцветный калейдоскоп» [Guo 1989: 1]. Сюй Сяоминь называет алкоголь «водой истории» [Xu 2003]. Китай считали «родиной спиртного» [Shenyang 1993: 335][18] и «королевством алкоголя» [Wen 2010: 1]. В 1926 г. писатель Чжоу Цзожэнь (1885–1967 гг.) заявлял: «я уроженец родины алкоголя» [Zhou 1994b: 20]. Все эти утверждения указывают на глубину и масштаб истории спиртных напитков, или
С учетом всего вышесказанного, нет ничего удивительного, что вокруг обстоятельств открытия или изобретения алкоголя в Китае до сих пор бурлит дискуссия. В издании «Народные обычаи [потребления] пищи и напитков» Сюань Биншань освещает более 5000 лет истории, ссылаясь при этом на поговорку, которая позволяет говорить о еще более давнем происхождении алкоголя: «спиртное – ровесник Неба и Земли» [Ibid.: 87]. Гун Ли же отстаивает точку зрения, что алкоголь в Поднебесной имеет историю, превышающую 6000 лет, отмечая распространенное убеждение, что китайцы скорее обнаружили, а не изобрели спиртное [Gong 2009: 85]. Чжан Цюнфан считает, что люди начали пить алкоголь еще раньше: более 7000 лет назад [Chang 2002]. В ходе археологических раскопок обнаружились имеющие отношение к спиртному приборы, которые имеют возраст около 8000 лет [Xu, Bao]. Чжу Баоюн демонстрирует, как сладкое вино
Самая ранняя история алкоголя давно окутана мифами. «Изобретение» спиртных напитков связывают с именами И-ди и Ду Кан, которые, предположительно, жили во времена династии Ся (2070–1600 гг. до н. э.). Считается, что И-ди произвела алкоголь для своего отца – Великого Юя, который был основателем династии Ся [Jiang 2006: 5]. Положение И-ди в народных сюжетах, которые закрепляют за нею титул «матери вина», дополнительно подкрепляется предположениями, что она первой приготовила из перебродившего риса желтое вино
Скорее всего, мы не сможем обозначить самые ранние этапы истории алкоголя в Китае, однако последовательные трансформации некоторых спиртных напитков отражены в различных источниках достаточно четко. К периоду правления династии Чжоу были известны четыре вида алкогольных напитков, которые считались «неотъемлемой частью любого пиршества, приема пищи и важных ритуалов как при Шан, так и при Чжоу» [Chang 1977: 30][21]. Спиртное столь ценилось при дворе во времена Чжоу, что 60 % из 4 тысяч людей, работавших в резиденции правителей, занимались пищей и алкоголем, в частности, 110 чиновников по вопросам алкоголя, 340 слуг, разливавших алкоголь, а также 170 экспертов по «шести напиткам» [Chang 1977: 11]. Князь Чжоу, брат основателя династии, считается автором первого трактата о связи алкоголя с политикой. Он отмечал, что опасно и непозволительно потреблять чрезмерное количество спиртного вне ритуалов и торжественных мероприятий [Li 2006: 238]. Крепкие напитки составляли существенную часть жизни элиты во времена династии Чжоу, но опьянение считалось привилегией, которой удостаивались лишь люди в почтенных летах, а не молодежь. Кроме того, в рамках священных ритуалов алкогольный угар воспринимался приемлемым лишь для духов предков [Armstrong 1998: 49]. Алкоголь был принципиально важен для участия в ритуалах, для поддержания пожилых людей и при приеме гостей по определенным правилам, которые в дальнейшем озвучивали конфуцианцы [Xuan 2006: 88; Guo 1989: 226].