И тут Настя поняла, что сейчас случилось. Она совершенно отчетливо увидела паспорт деда за несколько секунд до того, как он достал его. Более того, дед раскрыл паспорт только на первой странице, а она видела другую страницу – с фотографией. Николай Иванович был на ней без бороды и усов, глаза – в кучку, галстук съехал вправо. Сверху на странице масляное пятно.

Дрожащими руками Настя взяла паспорт, перевернула страницу и, едва взглянув на фотографию, захлопнула его. Все было в точности так, как она только что видела: пятно, съехавший галстук… Раньше она никогда ничего не видела так отчетливо. Вероятно, чувства обострились и дар усилился. Значит, можно попробовать.

Не слушая деда, который, словно в оправдание, принялся рассказывать ей историю своей жизни с самой колыбели, Стася опустилась в кресло, прикрыла глаза и тут же увидела человека, идущего по улице. Его лицо было несказанно уродливо, это она могла сказать с уверенностью, хотя черты различала смутно. Зато совершенно отчетливо видела, что он шагает словно робот, вдруг останавливается, хватает старика, наткнувшегося на него, пальцы его сжимаются в кулаки, но неожиданно он отпускает пьяницу, идет дальше…

Настя вскочила с кресла, тяжело дыша. Видение схлынуло, оставив липкий едкий страх. Этот человек шел к ней и за ней. Она не смогла бысказать откуда знает это, но знала наверняка. Этот человек хочет причинить зло ей и…

– Леночка, – прошептала Настя. – Лена! – позвала она и только тут заметила, что девочка уже сидит на полу рядом с ней и серьезно смотрит на деда, кивая в такт его рассказу. А тот показывает ей руками, каким он был в молодости высоким и важным.

Окончательно очнувшись, Стася подняла Леночку и потащила в комнату. Достав из шкафа большую сумку, принялась наугад бросать в нее вещи.

– Николай Иванович! Мы с Леной уезжаем. Вы, если хотите, можете остаться здесь до возвращения папы…

– Как уезжаете? Куда? Зачем?

Настя остановилась на мгновение, посмотрела на старика, покачала головой:

– Я не могу вам объяснить. Вы все равно не поймете.

Дед осторожно дотронулся до плеча Стаси.

– Не такой уж я дурак, – сказал он без всякой обиды. – Самому страшно, честное слово. Особенно когда утром без движения лежал. Сначала решил – паралич разбил. Но голова-то ясная и трезвая до глупости. Мне с вами можно?

Настя тяжело вздохнула.

– Хорошо. Только тихо. Все. Уходим.

У лифта Стася согнулась пополам от боли. Дед потянулся к кнопке лифта.

– Нет, – прохрипела Стася. – Не трогайте.

И, держась за стену, направилась в сторону балкона, через который можно было выйти на лестницу. На лестничной площадке она выпрямилась, вздохнула, подхватила Леночку и побежала вниз.

– Чего это с тобой? Приступ какой, что ли?

– Да.

– И давно мучает?