– Вот лестница, вот комната охраны. Напротив касса. Так вот мы войдем со стороны столовой. Там стена не несущая. Здание на колоннах, кроме внешних стен все остальные – перегородки. Мы когда силовой кабель тянули – разбивали их дрелями легко.
Неправда, что алкоголь ведет бесповоротно к погибели мозга. Ибо существует неуловимая мера, коя мозг напротив не сколько разгоняет, сколько заставляет идти дорожками необычными.
Проснувшись, Аркадий лечил головную боль льдом и водой. На столе он обнаружил набросок плана, который дополнил несколькими деталями.
Потом, конечно же, протрезвев окончательно, Аркадий ужаснулся своего намерения, но от него не отказался. Не потому, что было поздно бросать – наоборот, убаюкивала мысль о том, что это просто такая игра, которую можно всегда остановить.
Это было соблазнительно и пугающе.
В своих мечтаниях Пашка наивно фантазировал, как можно деньги потратить:
– Надо ехать в Грузию. Там люди деловые, их большими деньгами не удивишь. Для вида завести и себе какое-то дело, купить дом, «Волгу». Опять же – море, фрукты, мандарины. Я, знаешь, как мандарины люблю. Я их с кожурой ем!
Глава 20
Светофор на перекрестке проспектов Ильича и Металлургов был беспощаден к пешеходам. Стоящий у края тротуара прохожий успевал на зеленый свет перейти улицу только бодрым быстрым шагом. Если же человек шел неспешно, из-за флегматичности или болезни не успевал – ему приходилось задержаться на островке безопасности меж трамвайными рельсами. Еще помогали дорогу перейти трамваи, у которых остановка была аккурат рядом с переходом. Вагоновожатый открывал двери – и вне зависимости от сигнала светофора, поток машин замирал.
Проспект Ильича был широк, но машин по нему шло немного, а пешеходные переходы действительно размещались не лучшим способом. И работяги, спешащие на смену, обычно пренебрегали светофором, переходом и правилами дорожного движения.
Поэтому, собираясь на новоселье, Аркадий срезал дорогу через дворы, перешел проспект у «Искры» и оказался на автостанции, густо пахнущей дизельными выхлопами. Отсюда к пригородному автовокзалу ходили «девятнадцатые» – громыхающие, но шустрые «ЛиАЗы». В рабочие дни утром и вечером толпы советских граждан заполняли до предела салон, испытывая его и двери на прочность. Но в выходные в автобусе даже оставались сидячие места. Впрочем, и сам автобус в таки дни ездил реже и медленнее.
Когда Аркадий появился на автостанции, «девятнадцатый» уже стоял у платформы, пассажиры заполняли салон, а водитель получал какие-то бумаги в диспетчерской.
Юноше досталось место сидячее, хотя и не у окна.
Скоро автобус тронулся, выехал на проспект Ильича. В народе шутили, что проспект Ильича назван отнюдь не в честь вождя мирового пролетариата, ибо проспект Ленина в городе уже имелся, а в честь другого Ильича, а именно Леонида.
У остановки около проходных «Ждановтяжмаша» автобус чуть не сбил перебегающего в неположенном месте пешехода, затем свернул на Карпинского и пошел дальше.
Все дело было в том, что после перехода в мастера круг общения Аркадия изменился, да и вообще – свелся почти только к другу Пашке. Из старых друзей остался, пожалуй, только Ханин. И на новоселье Аркадия пригласили скорей по привычке.
Квартиру новоселы ждали давно, но к ее заселению оказались не готовы. Стоило бы заранее купить мебель. Только деньги, отлаживаемые на нее, уходили на другие нужды. Да и если купить, скажем, мебельную стенку, где ее хранить без квартиры.
Потому гости несли в подарок какую-то ненужную мебельную ерунду. Аркадий, думая недолго, купил в хозяйственном недорогую настенную лампу.
Автобус проехал Красный мост, стал подниматься по Новоселовке, и вскоре, треща железными потрохами, остановился на проспекте Строителей.
Двор новостройки был неблагоустроен, валялись остатки строительного мусора, по которому с энтузиазмом лазали дети. Около некоторых подъездов разгружали мебель, вносили ее в дом, шумно тащили по лестничным пролетам – в новостройке лифты дружно не работали.