– Так, умолкаем, начинаем совещание.

Ханин поморщился и приготовился писать. Он был того мнения, что совещание – это когда совещаются. А Старик ни в чьих советах не нуждался.

По первым словам директора пытались понять, в каком он настроении. Но сие было лишним – у Старика настроение могло смениться в любую минуту. И менялось оно только в худшую сторону. А иногда он сразу приходил в чудовищном настроении.

– Шестидесятый цех. Что там у вас с полотнищем на емкость? – спросил Старик.

– Сварщик прожег, – ответил Легушев, потупив взгляд в стол. – В ночную смену пропалил насквозь.

– Вот как можно было прожечь десятимиллиметровый лист стали насквозь? Одним электродом?..

– Дыру уже заварили.

– Скажи – заплевали металлом. А нормализировать металл? Провести отпуск – как вы думаете?

– У меня отпуск не скоро, – брякнул Легушев не просто мимо партитуры, а мимо инструмента.

Зал взорвался новым приступом смеха. Но Старик оставался серьезен:

– Ты что, мне тут шуточки пришел шутить? Какие меры будут приняты?..

– Я поговорил с парторгом. Бригада будет лишена звания «бригады коммунистического труда», переходящего вымпела.

Смех случился снова, но был пожиже. Легушев зло обернулся, но не застал ни одной улыбки. Смеяться над Партией было опрометчиво.

Однако, это на собраниях актива парторг мог говорить про пафос поиска, азарт соцсоревнования, про бригады коммунистического труда. А на производственном совещании у парторга голоса не было, даже если он туда приходил.

– Да мне на вашу бригаду коммунистического труда чхать. Показала она себя. Это что получается? Чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган?

– Я договорюсь с ОТК, они примут нижним сортом…

– С ОТК он договориться! А с военной приемкой как будешь договариваться?

На заводе имелся свой Отдел Технического Контроля, но он подчинялся генеральному директору. И, поскольку план требовалось выполнять, ОТК действовал рука об руку с производственниками и был заинтересован в том, чтоб хоть четвертым сортом вытолкать продукцию за ворота завода. Как говорилось: «Третий сорт не брак, четвертый – не последний».

Но была военная приемка, которая хоть деньги получала от завода, подчинялась Министерству обороны, и которая план имела в виду. И оборонный заказ сдавали буквально с боем.

А емкость шла как раз на какой-то хитрый военный заправщик.