Она делает глоток вина, отставляет бокал и Сотников замечает ее волнение еще до того, как она открывает рот.

— Только не говори, что это связано со вчерашней статьей в «Деловом потенциале», — раздраженно фыркает мужчина и Анфиса чувствует, как сжимается его рука.

Мила по привычке приглаживает идеально уложенные волосы, и смотрит на мачеху с мольбой в глазах, то ли ища поддержки, то ли мысленно кричит: «спасай».

— Мы с Леночкой приготовили совершенно потрясающий торт, — вспоминает женщина, постукивая Бориса по руке. Она, естественно, преувеличивает, говоря «мы», поскольку никогда не готовила что-то сложнее смузи, но Лена — их повар и домоправительница — и правда была кондитером от бога. — Кать, — обращается она к домработнице, — передай Лене, пускай нарезает торт. И принеси нам, пожалуйста, кофе.

Девушка кивает, собирая тарелки со стола, и удаляется так же незаметно, как и появилась.

— Борь, там начинка из твоего любимого крем-чиза, — продолжает жестикулировать мачеха, — а бисквит пропитан каким-то особым коньяком.

— Фисочка, — ласково обращается Сотников, — тебе не кажется, что наша дочь что-то хочет рассказать?

Милена сдается, пораженно поднимая руки, и, не выдерживая внимательного взгляда отца произносит:

— Да, пап, это из-за той статьи, — признав это, она даже почувствовала некоторое облегчение. — Якимов присел на уши Шатову и непонятно как добился интервью у главы «Миллениум Корп».

— То есть у Леонида Каменева?

— Да, пап.

— Сукин сын! — глава семейства звонко ударяет кулаком о стол, от чего Мила с Анфисой вздрагивают. — Что этот ублюдок забыл в России? Европейский рынок стал слишком мал для его плешивой шарашки?

— Это мне и придется выяснить.

— А кто-то другой не сможет взять это чертово интервью? — рявкает отец.

— Боря, не нервничай, — говорит Анфиса, гладя его по плечу. — У тебя сердце.

— Фиса, этот подонок разве мало нам крови свернул? — говорит Сотников уже откровенно закипая.

— Столько лет прошло, — говорит мачеха, переглядываясь то на него, то на Милену. — У Леонида давно своя семья, Милена выходит замуж. Зачем хранить старые обиды?

— Пап, Анфиса права. Я отпустила это давным-давно, — врет Мила.

— Боря, успокойся, — тихо говорит, супруга, дотрагиваясь до его локтя. — Милена просто выполняет свою работу. Это ее профессия.

— Профессия? — отец презрительно фыркает и осушает бокал с бренди. — Это неприлично. Неприлично заниматься рекламой для таких людей.