— Подождите, — говорит Мила. — Успокойтесь и по порядку мне все расскажите, потому, что я ничего не понимаю.

— Позвонил Агрономов, и в своей надменной манере сообщил, что интервью Каменев может дать только завтра, поскольку у него там какие-то обстоятельства.

Мила мысленно ругнулась, сделала еще глоток вина, вспомнила свою технику дыхания и даже успела послать Агрономова в какой-то там матери. А потом в своей сдержанной манере ответила:

— Я поняла. Так, он хочет, чтобы мы и видео-материал завтра отсняли?

— Я ему объяснил, — выдыхает Якимов, а на заднем фоне слышно, как щелкает зажигалка, — что такие дела так не делаются. Нужно собрать команду, составить пресс-релиз…

— Он это и сам прекрасно знает, — вспыхивает Милена. — Он же столько лет в пиаре работает.

— Но его клиент чихать хотел на все эти нюансы. Поэтому, Мил Борисовна, я не знаю, какому черту ты будешь завтра душу свою продавать, но мне нужен достойный материал, — слышно, как он затягивается сигаретой и Мила уже сама подумывает о «Чапмане» с вишневым вкусом. — Сошлись с ним на небольшом интервью завтра в шесть, — рассказывает Якимов, — но при условии, что Каменев уделит нам своего драгоценного времени в Римме. Я вызвонил Кравцова, чтобы он пару снимков сделал в новой квартире нашей звезды. Остается дело за тобой.

— А у меня выбор есть? — иронично усмехается блондинка.

— Нет у тебя его, Сотникова, — мягко укоряет главный редактор. — Наша работа — это бремя, которое нужно нести круглосуточно и с достоинством.

— Распечатаю себе это на холсте, — говорит Мила, откидываясь в кресле.

— Но обязательно с подрамником, — поддакивает Якимов.

— Да-да, — соглашается она. — Только, куда его повесить? В кабинете или дома?

— Так, Сотникова, ложись спать, — по-отечески приказывает Якимов и слышно, что губы его растягиваются в удовлетворенной улыбке. Он знает, что Милена его не подведет. Она слишком дорожит этой работой.

Разговор заканчивается на доброй ноте и Милена хватает маленькую подушку, а потом с силой сжимает ее, но это не помогает. Тогда она обхватывает ее и прижимает к лицу. Еще какое-то время квартира Милены наполняется приглушенным криком зама главного редактора, который глухо гасится тканью и наполнителем подушки.

В воскресенье вечером, стоя перед зеркалом в ванной комнате, Милена находит в себе силы поверить, что сможет провести интервью с человеком, которого она так долго ненавидела. Она умело наносит бледно-розовую помаду на пухлые губы, гладко укладывает непослушные волосы, которые едва доходят до плеч, и отступает, чтобы оценить свое отражение в зеркале. Синяя юбка-карандаш с высокой талией и белая рубашка от известного дизайнера сочетаются великолепно. В последний раз поправив волосы, Милена выходит в просторную прихожую и достает темно-синее пальто, которое отлично подходит к лодочкам в цвет на тонкой шпильке. Накинув на шею свой любимый платок и надушившись духами от Фредерика Маля, девушка твердо решила, что сегодня она действительно выглядит неотразимо. И это придало ей уверенности.

Уверенность, к слову, тут же испаряется ровно в тот момент, когда ее черный БМВ паркуется возле жилого комплекса в элитном районе. Она бы так и сидела, крепко вцепившись в руль, и судорожно перебирая варианты приветствия, если бы стрелка на часах неумолимо не подходила к восемнадцати.

В просторном лобби ЖК ее встречает улыбчивый консьерж на вид лет сорока пяти. Он заранее предупрежден о ее визите, поэтому с привычной доброжелательностью провожает Милену к лифту, где девушка узнает о том, что квартира Леонида — это пентхаус со своей террасой на двадцать восьмом этаже.

По мере того, как они поднимаются в лифте, платок Милены тесно облегает ее горло, а белая рубашка становится слишком узкой. Она смотрит на экран, где цифры сменяются друг за другом — «20», «21», «22», на двадцать третьем этаже Милена ловит себя на мысли, что воздуха в лифте становится катастрофически мало. Поэтому она стягивает свой шелковый платок от «Хермес», и повязывает его на ручку сумочки. Дышать становится все тяжелее, поэтому девушка расстёгивает пальто, а вслед за ним и две пуговицы на рубашке.

«25» — высвечивается на экране в тот момент, как Мила чувствует сухость в горле и легкую тошноту. «26» — маленькие раздражающие капельки холодного пота скатываются по ее спине, а время становится почти осязаемым. «27», «28» — «Дзинь» — насмешливо пищит лифт и Милена выпрыгивает из него, как тост из тостера, даже забыв поблагодарить консьержа.

Оказавшись посреди просторного холла в минималистическом стиле, девушка даже не обращает внимания на его шикарный интерьер. Все ее мысли крутятся вокруг хотя бы одного глотка воды, а еще — этих гребаных панорамных окон повсюду, откуда открывается вид с высоты двадцать восьмого этажа.