— Нас же двое. Только двое, - простонал Серый, глядя на аппетитную долму, сочный люля-кебаб, алые помидоры, цыпленка табака, свернутые рулетиками баклажаны с домашним сыром. Всевозможную зелень. Бутылку с красным вином и кувшин с чачей.

— Шашлыки не подоспели еще, — пожаловалась тетя Лаура, — Ренат не подошел, но вот вечером…

— Я работаю, — поспешно открестился Серый.

— Ай, молодец. Работать — хорошо, а кем?

— Лаура, — донеслось с кухни. — Дай дети поедят.

— Все-все. Не мешаю.

Мне налили вина, московскому гостю — чачи. И тетя Лаура совершила личный подвиг. Она отошла от столика, не выведав ответы на сто вопросов, которые горели у нее на языке.

Я положила себе долму. И баклажаны, которые уже и отвыкла называть правильно — «синенькими». Ой, как вку-усно-о!

Вот что меня удивило — так это тяжелые вздохи, которые Серый издавал при взгляде на еду. А добило меня:

— Ванька меня убьет, — горестно сообщил он перед тем, как впиться зубами  в истекающий соком кебаб.

Я вежливо подождала, пока он прожует — все-таки мама и папа меня слишком хорошо воспитали. И только дождавшись практически экстатического возгласа — что-то мне подсказывает, что заниматься с ним любовью будет феерично — спросила:

— А Иван это?..

Он погрозил мне пальцем, схватил долму и опять ушел в гастрономическую нирвану.

— Лучше, чем у Инны Львовны, — сообщил он мне с видом человека, сознающегося в государственной измене. И снова тяжело вздохнул.

И вот умирай теперь от любопытства, кто это такие.

— Ох, — снова высказался Серый, у которого очередь дошла до цыпленка. — Водички бы.

Во рту у него бушевал вкуснейший огонь. И всяко Серый ощущал себя драконом. Я поднялась за компотом — вряд ли тетя Лаура стала бы давать дорогим гостям воду. Но не удержалась и кивнула на чачу.

— Ты смеешься? Мне же за руль.

Голос был хрипловатый. Но ел мужчина с превеликим аппетитом.

Пока Фаина метнулась к гостю с фирменным вишневым компотом, тетя Лаура схватила меня за руку и прошептала: