Но потом он обхватывает мои плечи, притягивает меня к себе, прижимает мою голову к груди и гладит мои волосы. Мой нос и рот прижаты к его фланелевой рубашке, кислорода не хватает; я поворачиваю голову, чтобы вдохнуть через пространство под мышкой. Калеб чуть смещает центр тяжести и долго держит меня в объятиях – дольше, чем кто-либо когда-либо.
– Я не хотел этого, – говорит он испуганно. – Я просто… я был в шоке, я был расстроен. Я все еще расстроен. Но я никуда не уйду.
– Извини, – шепчу я, хотя не чувствую за собой вины. – Я должна была сказать тебе раньше, но боялась, как ты отреагируешь.
Эти слова – правда,
Скоро я раскрою все карты, но не сейчас. Я не могу его напугать еще больше.
Я перемещаюсь на кровать, откидываюсь на спину, позвонок за позвонком, прижимая большие пальцы к закрытым векам.
Калеб поглаживает мою руку от запястья до локтя.
– Иногда мне кажется, ты не веришь в меня, – тихо начинает он. – Что все, что я говорю и делаю, – неправильно, что ты хочешь от меня чего-то другого.
Где я слышала это раньше?
– Я верю в тебя! – кричу я. – Я дам тебе ключ, завтра же, прости меня, ладно? Мне жаль…
– Все в порядке, – успокаивает Калеб. – Прекрати извиняться! Все будет хорошо. Я уверен.
Он приносит мне салфетки, когда я прошу его об этом, а потом мы лежим на кровати, наши бедра и колени соприкасаются. Этого пока достаточно. Достаточно.
Завтра я все запишу.
Утром я зачерпываю хлопья ложкой, принимаю гормоны, чищу зубы и пишу Розмари:
Так забавно, что мы столкнулись вчера вечером! Извини, я была не в себе – больше никакой дури, лол. Так что я пропустила эпическую схватку между тобой и Таинственной девушкой?
Розмари отвечает час спустя:
Увы, никаких эпических схваток. Так что придется сочинять :)
Конечно! С удовольствием прочту эту сцену, когда закончишь.
Дай мне несколько недель.