Последовала лекция о необходимости мужчины в доме, где растут дети, прочитанная с традиционным нигерийским напором.

– Ты не справишься одна. Надо вернуть его, вот что. Как же дети? Ты же знаешь, мужчина должен жить дома, со своей семьей. Не отпускай его. А то он начнет пить и… и… и курить, и ходить в ночной клуб. Они всегда так!

– Мам…

– Женщина не может без мужа. Я с твоим папой жила вон сколько, потому что одна не справилась бы. Я терпела, терпела, терпела. Родителям надо быть вместе, пока дети не вырастут. Скажи Майклу прийти домой на этой неделе, в пятницу. Не нравится мне, что он живет не пойми где. Беспокоюсь я.

– Ладно, мам, – отозвалась Мелисса. – Пойду делать эба.

– Слушай меня!

– Я слушаю.

– Воду наливай медленно. Как следует разминай.

– Хорошо.

– Скажи Майклу прийти домой, – повторила Элис.

Вообще-то каждые несколько дней он все-таки приходил: увидеться с детьми и уложить их спать. А затем возвращался в гостиницу. Иногда они вместе ужинали. Сегодня вечером он тоже должен был прийти, и Мелисса, размешивая кубик «Оксо», решила, что Майклу тоже надо поесть эба с рагу. В последнее время он порядочно отощал.

Со вчерашнего дня у входа в парк скопилось множество цветов в память о Джастине – и они будут прибывать и дальше в ближайшие дни и недели. Там были букеты и воздушные шарики. На тротуаре перед забегаловкой стояли фотографии и свечи, а мимо взад-вперед проносились машины. По вечерам собирались его школьные друзья, садились вокруг, плакали. Это место стало красивым обиталищем безвременной смерти, и сюда приходили многие. Были и другие цветы, в память о других детях, которые ушли слишком рано, эти цветы были привязаны к фонарным столбам, к ограждениям по сторонам дорог. Сюда будут приносить новые цветы, в основном – матери, снова и снова, но потом они начнут блекнуть, вянуть, и в конце концов наступит день, когда даже матери позволят им погибнуть, заберут и запечатают в себе свою любовь, все свои воспоминания.

– Слышал, что случилось? – спросила Мелисса, когда появился Майкл.

– Что?

– Па-па, па-па, па-па! – неслась приветственная песенка.

– Погоди, детка. Что такое?

– Снова зарезали человека. – Мелисса понизила голос, чтобы не услышала Риа. – Возле библиотеки.

Она видела это – одну грань, один пункт этого смертельного плана, хотя и в тот момент не понимала, что видит. Направившись к парку с ножом в кармане, в кепке набекрень, Итан так и не добрался до места. Прежде чем он достиг конца улицы, Мелисса услышала, как где-то с визгом тормозит машина. Она выглянула в окно главной спальни, где в этот момент переодевала Блейка. Из машины вылезли двое с дубинками. Они затащили в салон мальчика в кепке. Потом сами сели в машину и рванули с места, внутри сидел дьявол, и они собирались как следует разобраться с мальчишкой. Увиденное заставило Мелиссу содрогнуться. У нее засосало под ложечкой, потому что было совершенно очевидно, прямо здесь (ее младенец – по эту сторону стекла, дьявол – по другую), что мальчик погибнет, сегодня же вечером или ночью, тем или иным образом, и что помешать этому невозможно. Мелисса отошла от окна, в глубину дома.

– Нет, – ответил Майкл, и плечи его поникли. – Еще одного?

– Еще одного.