Этот долбаный агент, как летучая мышь, метался повсюду в поисках входа. Он еще не заметил люка на форпике. И маячок не задействовал. Значит, он не моряк. Хорошо.

Бабах! Смит ударил кувалдой еще раз. Внутрь неожиданно брызнула вода.

Бабах!

Филипов услышал журчание. Смит подался назад, выронив кувалду:

– Порядок. Вода бьет, как в чертовом фонтане.

Вода бурлила, словно гейзер. Еще несколько секунд – и она появится на полу каюты.

– Мы выберемся через люк форпика. Спрыгнем с этого долбаного суденышка и отплывем как можно дальше. У него осталось всего четыре патрона, а вскоре у него будут более важные заботы, чем стрелять по нам.

– Точно.

Смит отпер якорный блок на форпике, открыл дверь и забрался внутрь по якорной цепи.

– Тихо, – прошептал Филипов. – Не открывай, пока я не подам сигнала.

Кивок. Смит протянул руку и сдвинул защелку снизу. Потом уставился на Филипова в ожидании сигнала. Стояла такая темень, что Филипов почти не видел его. Он устроился поудобнее в блоке, прижался к Смиту в тесном пространстве.

– Ты меня поднимешь. Я развернусь и подтяну тебя.

Не успел Филипов закончить, как ему пришло в голову, что было бы очень удобно, если бы Смит утонул вместе с «Маниболлом», а он остался единственным выжившим.

– О’кей, – сказал Смит.

– На счет «три».

Он встал на сцепленные руки Смита.

– Раз, два, три!

Смит напрягся, и Филипов выпрямился, отбросив наверх крышку люка, ухватился за края и вылез наверх. Он повернулся и захлопнул за собой крышку.

До него донесся приглушенный крик:

– Какого черта?