– Этот франт? Впечатляет.
– Наверно, умасливает меня, чтобы завтра бросить мне на стол новое дело. Вот увидишь.
Хейворд с улыбкой вернулась к своему журналу.
Д’Агоста снова принялся гонять омлет по тарелке. Он понимал, что последние несколько недель Хейворд старается вести с ним только легкие разговоры. И был благодарен ей за это. Она знала, как тяжело он перенес известие об исчезновении Пендергаста и о его смерти в океане. Хотя с того времени прошел уже месяц, д’Агоста все еще чувствовал что-то вроде удара электрическим током каждый раз, когда вспоминал о том, что Пендергаста больше нет, а вспоминал он об этом очень часто. Конечно, сообщения о смерти агента ФБР появлялись и раньше, но его друг всегда быстро возвращался, словно пресловутый кот, у которого девять жизней. Но на этот раз он, похоже, исчерпал свой запас жизней. Д’Агоста чувствовал себя виноватым, как будто сам должен был находиться в том маленьком рыбацком поселке в Массачусетсе, как будто его присутствие могло каким-то образом изменить роковой ход событий.
Сотовый телефон д’Агосты подал голос – несколько начальных тактов песни «Кто выпустил собак»[26] выплыли из шума трафика на Первой авеню, проникающего в окно с улицы. Д’Агоста вытащил телефон из кармана и посмотрел на экран: «Неизвестный номер».
Хейворд подняла брови в безмолвном вопросе.
– Анонимный. Возможно, опять эта чертова компания по рефинансированию. Они никогда не сдаются. – Он нажал кнопку «Отклонить».
– Ну и манеры – звонить раньше восьми часов.
Телефон зазвонил снова. «Неизвестный номер». Они молча смотрели друг на друга, пока звонок не прекратился.
Д’Агоста положил вилку:
– Дашь укусить?
Он потянулся к ее сэндвичу, и в этот момент телефон зазвонил в третий раз. «Неизвестный номер». Д’Агоста выругался, взял мобильник и нажал кнопку «Принять».
– Да? – резко сказал он.
Звук был плохой, в трубке раздавались непонятные шумы.
– Винсент? – пробился сквозь них слабый хриплый голос.
– Кто это?
– Винсент, это я.
Д’Агоста почувствовал, что его пальцы вцепились в телефон. Комнату заволокло каким-то странным туманом, как будто он вдруг оказался во сне.
– Пендергаст?
– Да.