Ингвар снова поднял руку, призывая к тишине. На этот раз Ингвар обратился к воинам Влада:

— Вы смелые мужи, вам было поручено защитить посланцев, и в том, что вы не справились, нет вашей вины. Я предлагаю вам перейти ко мне на службу, еще трех я пощажу, чтобы они доставили мое послание вашему господину. Кто же откажется мне присягнуть и не будет в числе этих посланцев — умрут. И я вас спрашиваю, стоит ли умирать за предателя, что рвется к власти вопреки завету отца, и подкупом пытается разъединить единое княжество.

Один из воинов Влада поднял голову и громко произнес:

— Нет!

Двое воинов Влада, делая шаг вперед, произносят: «Нет!». И еще, и еще, до тех пор, пока не прозвучало последнее «нет». Из охраны выбежали гридни и отвели в сторону тех, кто отказался. Таких оказалось чуть меньше пятидесяти. Кучка ратников готовых принять смерть была невелика, но в глазах каждого стоящего в ней воина была готовность умереть за князя, которому они верили.

— Что ж, — сказал Ингвар, — вы не предали своего господина — за это вам спасибо, вы верны даже самозванцу, жаль, что такие герои не в моей дружине. Я вас отпущу после казни послов, чтобы вы передали мой отказ Владу. А вы, которые испугались за свою жизнь, умрете.

Взвились мечи дружинников Ингвара и пали тела предателей посеченных на каменный двор. Их кровь текла к ногам новгородцев, пораженных поступком князя. В гробовом молчании прозвучал голос Ингвара:

— Люди новгородские, да будет и впредь мужчинами править честь, а трусы пускай уйдут.

И тут толпа взревела, будто мощная волна прорвала плотину, отовсюду слышались крики: «Слава, слава князю!». И вдруг все смолкло, вперед вышел связанный богатырь.

— Князь, — молвил он, — дозволь служить тебе, для меня это будет честью.

Еще двое шагнули вперед и склонили головы.

— Мал, отведи их в казармы и устрой к Даниле, пусть посмотрит чего они стоят. Остальных накормить и устроить на постой, завтра после казни посланцев они покинут город.

Весь оставшийся день и всю ночь на улице стучали топоры, молотки плотников, которые готовили помост для казни. С раннего утра на большую базарную площадь стал стекаться народ, к назначенному времени она была набита битком. Ингвар под охраной десятка дружинников поднялся на помост, толпа смолкла.

— Жители Новгорода, вы все уже знаете, что произошло вчера у меня в тереме. Меня, Князя Ингвара Новгородского, пытались оскорбить, просив отречься от данного мною слова. Меня склоняли предать князя, что помог мне в трудную минуту. Но человек, именующий себя князем Владом, оскорбил не меня, а вас. Он пытался сказать, что за деньги вы можете предать.

Толпа взревела. Ингвар поднял руку, и толпа смолкла.

— Влад прислал мне свои дары, и сегодня я собираюсь ответить ему тем же. Мы пошлем ему в сопровождении его послов ответный дар. — На помост вывели Бориса и двух его сопровождающих. — Эти люди в ответе за оскорбление, нанесенное нам, и сегодня они искупят свою вину сполна.

Появились гридни, несущие три огромных бруска глины. Воины бережно опустили их на помост. Это были огромные глиняные гробы, внутри которых были полости, выполненные в виде человеческих тел. Борис не мог ничего понять и тупо смотрел на диковинные предметы. Князь кивнул гридням, и послы оказались замурованными. Надев специальные обручи и застегнув на них замки, гридни поставили гробы вертикально. На помост выкатили три огромных чана, и выставили их на специальное возвышение.

— Новгородцы! Сегодня мы отправим князю Владу его послов, искупав их в меди.

Сверху гробов установили специальные воронки, Ингвар махнул рукой, и желтая расплавленная медь полилась внутрь. Площадь огласил предсмертный рев сжигаемых заживо людей. Вскоре он стих. На площади стояла гробовая тишина.

— Свершился суд! — громко сказал Ингвар и добавил, обращаясь к гридням, стоящим на помосте, — сшибите замки и разбейте глину.