Разрушая тишину площади, раздались удары молотов, на помост упали обода, летели в разные стороны осколки, обнажая медные статуи. Народ ахнул. Мало того, что они сохранили очертания людей, но и лица казненных выражали боль и страдание.

— Отныне, — молвил князь, — так будут казнить фальшивомонетчиков и предателей.

Кто-то крикнул: «Слава князю!», и плотину молчания прорвало, площадь орала и свистела в знак одобрения. Ингвар обратился к ошеломленным воинам Влада:

— Вот мой ответ самозванцу. Берите послов и уезжайте. Вам вернут оружие и дадут телегу.

Князь спустился с помоста и в сопровождении охраны пошел с площади. После полудня статуи были перенесены на княжеский двор и погружены на телегу. Ингвар, стоя у окна, смотрел, как уезжает его подарок.

Через три дня Ингвар с сотней ратников отбыл на полюдье. Ему предстояло за месяц объехать около пяти десятков поселений и собрать с каждого двора дань, назначенную Мстиславом: две шкурки куницы, две соболя, семь беличьих, баклагу меда и сорок мер зерна, что, по прикидкам Ингвара, составляло один килограмм. Также с каждого двора необходимо получить две гривны серебром. По уговору с Гостомыслом на княжий двор уже привезли десятую часть урожая, что без малого составило около пятидесяти мешков с зерном, каждый из которых весил около двадцати пяти килограмм. Из того, что Ингвар должен был собрать с полюдья, ему, по уговору с Мстиславом, доставалась ровно половина. Кроме того, Ингвар решил попутно со сбором дани сделать еще одно дело. У него не было подробной карты новгородских земель. Та, которой ему приходилось пользоваться, сейчас его не устраивала. Она была неполной и очень примерной. Особенно, проблемы возникали, когда речь шла о границах: было непонятно, где заканчиваются земли Ингвара и начинаются территории Чудинов, Весинов, Корелов и Кривичей. Самым беспокойным соседом Новгорода было полоцкое княжество и его князь Рогволд. От его постоянных набегов особенно страдали веси, расположенные на границе, проходящей по реке Великой, которая брала свое начало в Чудском озере. Сил справиться с могучим врагом у Ингвара было пока недостаточно, и надо было думать об обороне.

Прямо перед отъездом к нему подошел Гостомысл.

— Князь, слышал я, что пока дань собирать будешь, карту земель новгородских составить хочешь.

— Да, боярин. А ты чем-то помочь можешь?

— Княже, есть у ткачей мужичок один, так он вышивкой владеет знатно, а для этого художником неплохим быть надо. Звать его Микулой. Возьми с собой, он тебе карту и нарисует.

— Пускай завтра с утра приходит на мой двор, ему укажут место в обозе.

Боярин поклонился и ушел.

Первое село, которое Ингвару предстояло посетить, находилось в трех верстах от Новгорода. Обоз добрался туда через три часа. Немаловажной частью полюдья был княжий суд, пока жители сносили дань к распорядителю обоза, Ингвару пришлось разбирать жалобы и прошения. Все случаи были почти одинаковыми, кто украл у соседа курицу или одолжил телегу, да так и не вернул, был мужик, что пытался обвинить старосту, к которому его жена бегает. Ингвар судил быстро и по «правде», назначал наказание или виру. И в каждом селе было одно и тоже. Микула исправно трудился, нанося на пергамент леса, поля, веси и реки, озера и высоты. На двадцатый день Ингвар добрался до предпоследнего села. Поход Ингвара подходил к концу. Все бы ничего, но погода окончательно испортилась, и если неделю до этого сыпал холодный ноябрьский дождь, то накануне вечером он превратился в колючий снег. Да еще, подъехав к дому старейшины, он заметил, что на улице не было ни души, обычно его встречала толпа, на улицу высыпали дети, ратникам совали угощения, эта же деревня ответила мертвой тишиной. Ингвар спешился и стал еще пристальней оглядываться, беспокойство передалось и Ратибору с воинами, они быстро рассыпались по единственной улице, заглядывая в дома и сараи. Но нигде не было ни души. На снегу, что выпал сутки назад, были только следы отряда. К князю через всю деревню спешил Ратибор:

— Пойдем, княже, ты должен это увидеть, — и повел Ингвара к крайнему дому.

Войдя в низкую полутемную избу, он даже не сразу заметил, что же хотел показать Ратибор. Вои расступились — на стене был распят старик. У него был вспорот живот так, что кишки свисали прямо до пола, еще кто-то, поглумившись, отсек все пальцы и выколол глаза. Но самое страшное было то, что дед еще дышал. Ингвар махнул рукой и двое гридней бросились снимать старика. От этой новой боли он пришел в себя.

— Кто здесь, — прошептал он, — я ничего не вижу!

Ингвар подошел и наклонился над стариком:

— Меня зовут Ингвар, — громко произнес он, — я князь новгородский. Отвечай, кто ты и что здесь случилось?

Дед попытался шевельнуться, но у него от боли исказилось только лиц:

— Ты пришел, княже, мы ждали тебя, собрали дань, готовили праздник, и когда все было готово пришли они. — Старик замолчал, Ингвар терпеливо ждал продолжения. Ждать пришлось довольно долго, но все-таки через двадцать минут дед на время пришел в себя. — Они налетели так быстро, что наши даже не успели схватиться за копья. Я был слишком стар, чтобы выдержать длинный переход, и ты, княже, сам видишь, как со мной поступили.