- Я сам, - преодолеваю чудовищную слабость. – Помоги, - прошу не в силах оторвать раненое плечо от койки.
Отец всегда говорил, что у меня высокий порог боли. Я ее чувствую, но могу с ней жить. Выживать могу. Плюю на нее и все.
С помощью Петьки сажусь на постели. В глазах темнеет от слабости. Плечо, сука, тянет. И еще где-то под шеей болит. Инстинктивно дотрагиваюсь до повязки и морщусь. Надо же, ранили, а я и не заметил.
- Вы куда это собрались? – вбегает в палату медсестра. – Вам лежать надо. Доктор не разрешает сразу вставать. Вы это понимаете? – тараторит она.
- Нет, - отрезаю на выдохе. – Мне к моим надо,
- Это безобразие какое-то! – негодующе фыркает сестричка и со всех ног бежит за подкреплением. Вот только этого мне сейчас и не хватало!
- Пойдем, - встаю через силу. Опираюсь на Петьку как на костыль. А он подставляет плечо.
- Криницкий, что за самодеятельность? – строго окликает поджарый доктор в очках. Сам Гаретов Леон Микаэлович. Сейчас задавит авторитетом.
- Лео, братан, да мы только в детскую реанимацию и обратно, - вступается за меня Сохатый. – У Степы сын родился. А он тут три дня валяется.
- Хорошо, - недовольно цедит доктор. – Люся, кресло-каталку, пожалуйста. И сопроводите нашего буйного пациента. А то еще навернется где-нибудь на лестнице. Нам потом опять собирай. А я в этот набор лего уже наигрался.
Глава 57
Три дня! Три проклятых дня в моей жизни, когда меня носило между небом и землей. Мой сын родился без меня. Ирка одна рожала. Сердце сжимается, стоит только подумать. Представить, каково ей одной пришлось. Как накрывало ее от испуга, наверное. За ребенка. Женщины всегда в первую очередь за детей боятся. Ну а если еще обо мне беспокоилась, то вообще кранты.
Понимаю, что рядом с ней были родственники. Договаривались, решали вопросики. Помогали. А я вместо помощи, капец сколько хлопот добавил. Баклан хренов. Еще кошу под умного!
Выперся на свою голову на запасную лестницу. В бэтмена решил поиграть. Допрыгался, сука! Останься я с Ирой, она бы доносила до конца срока. Вот где была моя главная задача… А я? На все наплевал. Герой хренов. Вот и доигрался. Хоть живой, слава тебе, Господи!
Инвалидная коляска беззвучно движется по абсолютно ровному полу. Реанимация. Отделение. Лифт и снова закрытые двери.
Бойкая медсестричка Люся нажимает в звонок, пристроенный около глухой двери. Ждем с минуту, другую. А затем, когда дверь приоткрывается, Люся роняет скороговоркой.
- Криницкий к сыну просится. Пропустишь?
- У нас нет такого ребенка, - слышится в ответ.
- Зорина, Ира Зорина, - встреваю поспешно. – Я ее муж. Пропустите, пожалуйста!
С той стороны двери худая строгая женщина зыркает меня внимательно, цепляется взглядом за перевязанное крыло и молчит.