— Примерно год назад был тот школьный аукцион обещаний[46], помнишь? — сказала она через мгновение. — Тебе пришлось уйти домой пораньше, потому что одному из детей стало плохо или что-то в этом роде, но Патрик остался. Все были очень злы. В какой-то момент я пошла в туалет, а он и Мари… Я бы не сказала, что они обнимались, но они стояли и разговаривали вместе, и они были очень близки. Ну, она стояла спиной к стене, а он практически прижимался к ней. Когда я подошла, они, конечно, отпрянули друг от друга, но у меня было плохое предчувствие по этому поводу.
Зои почувствовала, что снова немного взвинчивается.
— И это все? Они просто стояли рядом друг с другом? — Плохое предчувствие — пустяк. Патрик любил флиртовать… подумаешь.
— Гм, не совсем. — Руки Клэр, все еще сжимавшие руки Зои, были теплыми и начали потеть. — Я видела их и в другой раз. Шла по Шепердс-Буш, по дороге к дому брата, и увидела припаркованный фургон Патрика.
— И что? У него там арендаторы. Он, вероятно, был…
— Она сидела с ним на переднем сиденье. Они пили кофе навынос и… как бы… прижимались друг к другу. — Клэр сглотнула. — А потом она наклонилась и коснулась его лица.
Зои закрыла глаза. Она вынуждена была признать, что прикосновение к лицу — жест довольно интимный. В первые дни их отношений они целыми вечерами лежали в постели, вот так прикасаясь друг к другу. Крошечные, личные прикосновения, наслаждение кожей партнера, изучение языка лиц, тел, волос друг друга.
— Я имею в виду, я ничего тебе не сказала, потому что она могла смахивать кусочек печенья с его щеки… или ресницу. — Теперь Клэр защищалась, как будто наполовину ожидала, что Зои разразится обвиняющей фразой «Почему, черт возьми, ты мне не сказала?». — Другое дело, если бы они страстно целовались или катались по приборной панели, но…
У Зои просто не осталось слов. Ей казалось, что вся ее жизнь — ее прекрасная, совершенная жизнь — разваливается на глазах. Рассыпается на мелкие кусочки и исчезает. Мужчина, которого она любила, оказался не тем человеком, о котором она всегда думала. Мужчина, которого она любила, прижимался к Мари О’Коннор, уютно устраивался с ней в кабине фургона, позволял ей обвести контур родимого пятна в форме сердца. Хуже того, она забеременела от него. Так значит ли это, что Лидия?..
О боже. Зои задрожала всем телом. Она подумала о том, сколько раз искала знак от Патрика после его смерти, какое-нибудь послание — ну так вот оно: коктейль Молотова, брошенный в окно, взорвался у нее на глазах. «Так что, если Мари говорит правду, то, возможно, Лидия тоже не врет, — ошеломленно подумала она. — И если Лидия говорит правду, то есть еще один ребенок Патрика: сводный брат или сестра Итана, Гейба и Би…»
— Я собираюсь… — Она сглотнула, высвободилась из объятий Клэр и выбежала в туалет, где ее вырвало, снова и снова. «Нет, — в отчаянии подумала она. — Нет, нет, пожалуйста, нет». Она не хотела, чтобы это происходило. — Я этого не вынесу, — всхлипнула она, когда Клэр вошла и обнаружила ее стоящей коленях на полу ванной. — Я просто не вынесу, если это правда.
Но добрая рука Клэр на ее спине и сочувственное молчание только сказали ей, что ей придется это вынести, нравится ей это или нет.
Внизу раздался звонок в дверь, и Зои застонала от раздражения. Какой громкий звук! У нее вообще-то нервный срыв. Почему ее не могут оставить в покое?
Она испытывала искушение проигнорировать звонившего — а вдруг это снова Мари — или того хуже, еще какая-нибудь женщина, с которой Патрик ей изменял, — но с огромным усилием заставила себя встать с кровати и спуститься по лестнице. «Если это курьер с подарком на предстоящий день рождения Гейба, ей придется потом идти и забирать его из пункта выдачи, что было бы крайне раздражающе», — подумала она.
На пороге стоял Дэн с коробкой в руках. Судя по всему, это была та же самая коробка с вещами, связанными с бизнесом Патрика, которую она отдала ему месяц назад. Огромная усталость охватила Зои. Ей очень захотелось выбросить эту коробку в мусорное ведро.
— Привет, — сказал Дэн. Он выглядел нервным, но решительным. — Хм, в общем, вот. Итак, вот и все. Дай мне знать, если тебе что-то непонятно или если я могу сделать что-нибудь еще. Я знаю, что все испортил, Зои. Знаю, ты злишься на меня. Но надеюсь, однажды мы сможем… — Он сделал паузу. — С тобой все в порядке?
— Нет. — Зои сглотнула. Она испытала такое облегчение, увидев его доброе лицо, что весь ее гнев на него испарился; перекрашенная кухня и его дурацкая таблица больше не казались такими уж важными. Ее подбородок задрожал от усилий, чтобы не разрыдаться снова. — Я сожалею, Дэн. Обо всем. Я… — Она забрала у него коробку, потому что не знала, что еще сказать. Ее руки дрожали. Слеза скатилась на папки и ноутбук. — О боже. Извини.
— Все в порядке, — сказал он. Его руки дернулись, как будто он раздумывал, стоит ли попытаться ее обнять. Должно быть, он был слишком напуган после их последней встречи, но все-таки неловко переступил с ноги на ногу и спросил: — Ты хочешь поболтать или?..
Она — поболтать? Не совсем. Зои хотела вырыть большую яму и покончить со всем этим навсегда. Заткнуть уши пальцами, чтобы больше не слышать ни обвинений, ни сплетен. Может быть, на всякий случай уехать из страны, начать все сначала где-нибудь в другом месте, где ее никто не знает.
— Я не знаю, — пробормотала она, ставя коробку на пол и вытирая глаза рукавом.