— Центр-то? — пахан зашуршал. — В секторе «би», не иначе. Мы там пару раз шерстили, но ничего путного не нашли.

— Надо ориентироваться на одно из зданий, — сказал я. — Выйдем на поверхность, я тебе его обозначу. Там, возможно, есть чем поживиться.

Мы продолжили движение по едва видимой тропинке. Бурито и Губастый Джок так же контролировали меня, не давая шарахаться по сторонам. Мне же было интересно осмотреться, пощупать своими руками мертвые вещи, ощутить пульс ушедшей жизни. Кто был хозяином того «шевроле», придавленного огромной глыбой с торчащими прутьями? Кто жил вон в том доме, от которого остались присыпанные землей обвалившиеся стены? Не одними же артефактами была уложена моя жизненная тропа. Вот почему я предпочитал ходить в одиночку, чтобы никто не мешал и не лез со своими советами.

— Стоим! — раздался голос Абу. Он выставил вперед дробовик и повел им из стороны в сторону. Впереди был очередной завал из щебня и бетона. Но его. Хотя бы, можно было обойти, а не ковыряться ломом, который послушно нес с собой Фингал.

— Что там? — Канадец напрягся, а мои пальцы обхватили рукоять «мамбы». На всякий поганый случай, чтобы потом не жалеть, что не успел.

— Глаза светились, — откликнулся дозорный, но никто не засмеялся. В сумраке подземного города любой отблеск от яркого луча фонаря можно принять за прячущуюся тварь, а не только за мерцающие осколки стекол. Этого добра здесь хватает.

— Точно — глаза? — хрипло просипел Муравей. — Может, повернем обратно? Все равно здесь порожняк. Эй, Археолог, тебе можно верить?

— Мне пофиг, веришь или нет, — откликнулся я, сжимая вспотевшей ладонью рукоять револьвера. Я учуял запах. Тонкий, мускусный, с резкими нотками выделений. Самка ночного ягуара, еще одна пакость на наши головы. Любит она такие развалины, особенно с постоянным приятным полумраком. Здесь ее гнездо. — Оружие приготовьте и башкой во все стороны крутите.

— Ты чего? — внезапно перешел на шепот Губастый Джок, озадаченный сменой моего настроения. А мне не до шуток. Если мета-ягуар поселился здесь, то сто процентов и голову на отсечение — детеныши есть. Или будут в скором времени. Если второе — шансы на выживание у группы высокие. Не будет самка рисковать своим здоровьем, а самец возьмет на себя роль наблюдателя. Но даже в этом случае нужно быть осторожным. Отставших схарчит на раз. Челюсти у твари похлеще чем у болотного крокодила.

— Справа на три часа, — негромко произнес Бабуин. — Вижу силуэт.

— Самец пожаловал, — удовлетворенно кивнул я. — Эй, парни! Шевелите ножками! Никому не отставать, держимся плотно!

Мы образовали небольшое построение, вроде ромба, где в середине оказались я и Канадец. Остальные ощетинились стволами и осторожно, шаг за шагом, стали продвигаться дальше по разрушенной улице. Я хотел дать совет нашему боссу, чтобы прекратить играть с судьбой. Нужно отступить, оглядеться и валить в другую секцию. Если здесь прижалась семейка ягуаров — мы не получим ни единого шанса. Нас сожрут одного за другим.

— Мы или валим морфов, или уходим отсюда навсегда, — предупредил я Канадца. — Других вариантов нет.

— Думаешь, так легко грохнуть чертовых тварей? — в полутьме блеснули белки глаз пахана. — Пробовали разок на них охоту устроить, так полдня бегали по завалам.

— За ними или от них? — не сдержал я любопытства.

— От них, — нехотя признался Канадец.

Кто-то нервно хихикнул, услышав пахана.

— Я кому-то сейчас башку отвинчу! — грозно произнес мой спутник и предупреждающе воздел револьвер вверх.

Свин и Фингал, идущие головными, внезапно остановились. Группа сбилась с ритмичного шага. Немудрено. Впереди расстилалась огромнейшая куча бетона, кирпича и железа, оставшихся после рухнувшего небоскреба. Над нашими головами зиял провал, в который вливались потоки полуденного солнца. Нифига мы дали! Полдня уже прошло!

Видать, после раскола земной коры этот небоскреб просто-напросто обрушился под своей тяжестью вниз, сминая стальные конструкции как картонную коробку. Самый верх уже оплыл от времени и был засыпан песком и даже успел обрасти растительностью. Под едва ощущаемыми воздушными потоками шевелились листочки густо разросшегося кустарника — вполне себе пригодного места для засады.