– Полагаю, что да. Вы очень похожи на фотографию Ивана, брата моего дедушки Михаила Александровича, снявшегося на фоне корабля, похожего на этот, и моста через Золотые Ворота. Она висела в его квартире на 76-й улице у пересечения с Седьмой авеню.

– Да, я сфотографировался как раз перед началом похода. Два снимка я послал невесте и родителям – они именно там и жили, ведь Миша – мой старший брат. А третий экземпляр у меня в каюте; если вы откроете шкаф, то вы его увидите.

Он чуть помедлил, а потом выпалил:

– В голове не укладывается… Мишин внук. А мне все еще двадцать шесть лет… А тебе… вам?

– Двадцать восемь. И давайте на ты, все-таки мы родня.

– Давайте… то есть, давай.

На что вмешался Володя:

– Ну и со мной давайте тогда тоже на ты.

Что мы и скрепили рукопожатием, после чего Иван спросил:

– А как вы все сюда попали? Мы – я даже не знаю. Стало очень темно, потом корабль качнуло, а потом вдруг у меня холодная тряпка на лбу, и в моей каюте люди в гражданской одежде, которых на военном корабле и быть-то не может… – и он неуверенно улыбнулся.

– Наш теплоход – так мы называем корабль с двигателем внутреннего сгорания – его захлестнула тьма, и мы очутились здесь, в этом заливе. Только мы решили назвать его Русским, а страну нашу – Русская Америка. С тех пор, к нам присоединился еще один корабль – тот самый, который вы видели из иллюминатора. – И я показал на «Астрахань».

Ваня задумался, потом сказал:

– А Русская Америка – она большевицкая?

– Она – для всех. У нас есть и советские офицеры, и американские, – Володя показал на меня – но СССР прекратил свое существование в тысяча девятьсот девяносто первом году, и коммунистическая партия канула в лету вместе с ним. То, что сейчас именуется коммунистической партией – точнее, именовалось так в том времени, из которого мы пришли – имеет довольно мало отношения к большевикам, да и власти никакой у этих коммунистов нет.

– И поэтому у вашего корабля Андреевский флаг…

– Да, именно поэтому.

Мы причалили к борту «Астрахани», и шлюпку подняли лебедкой на ее борт. Мы пожелали Ивану скорейшего выздоровления, а он неожиданно сказал:

– Раз той страны, которой я приносил присягу, больше – или еще – нет, то… скажите, могу ли я служить Русской Америке?

– Конечно, и мы на это надеемся.

– Ведь мы всю жизнь росли в надежде когда-нибудь принести пользу России, которая для нас всегда была Родиной, даже для тех из нас, кто никогда там не был. Вот как я, например; служба на «U. S. S. R. Victory», хоть меня туда и случайно направили, понравилась мне уже из-за названия корабля. А я, смею надеяться, смогу быть полезным.