По специальности я инженер-машиностроитель. Даже магистра успел получить, и работал над докторской, когда началась война, и я пошел в школу флотских офицеров. Могу управлять любым из тех кораблей, которые вы здесь видите. Могу чинить их машины. Могу еще много чего – ведь нас, инженеров, учили и статике, и строительству, и электрике… Могу и учить других – ведь в аспирантуре я подрабатывал ассистентом.

Володя в ответ обнял его, посмотрел ему в глаза, и сказал:

– Вот только сначала оклемайся. А то лейтенант Дерюгин на меня волком смотрит.

– Господин лейтенант, – Иван посмотрел на Сашу, – позвольте только Алексею остаться со мной минут на пятнадцать. Поверьте мне, если я не смогу его кое о чем расспросить, то я не засну…

– Ладно, – пробурчал Саша – но не более пятнадцати минут.

Ваню разместили в стационаре, в котором, кроме него, никого не было. Он посмотрел на меня:

– Расскажи про семью и про себя.

Я ему вкратце обрисовал жизненный путь дедушки с бабушкой, родителей, и мой собственный, после чего сказал:

– Подробности я тебе расскажу, когда будет больше времени.

– Хорошо, только еще один вопрос. Чем закончилась война?

– В Европе – разгромом нацистов и поднятием советского флага на Рейхстаг первого мая сорок пятого. В Азии – победой над Японией в августе того же года. Капитуляция японцев была подписана второго сентября.

– Расскажешь потом поподробнее, ладно?

– С удовольствием. А, еще лучше, пусть Володя расскажет. Он о войне знает практически все.

Когда я вышел на палубу, «Астрахань» уже подходила к «Форт-Россу». Володя наказал мне отдохнуть – «не забывай, что ты только что болел», а сам отправился к Але планировать, как лучше всего распорядиться нашим неожиданным рогом изобилия. А я хотел было отправиться к себе, но меня вдруг посетила одна мысль. Уж очень меня уже заинтересовал такой факт: ни мы, ни «астраханцы», ни даже выжившие при потоплении «Армении», при перемещении никого не потеряли. А вот из моих бывших соотечественников сюда переместился только Ваня, который тоже русский и православный.

В коридоре я столкнулся с отцом Николаем, выходившим из «Филей», где он только что вел занятия с нашими детьми. Я не нашел ничего умнее, чем задать ему этот вопрос. Но тот не обиделся, и, подумав, сказал:

– Похоже, на то воля Господня – решать, кто должен был здесь оказаться, а кто нет. Только не понятно, кому от это легче – тем, кто остался в своем времени, или тем, которым предстоит построить здесь новый мир. И нам нужно быть достойными того подвига, который Господь на нас возложил.

– Вот только нам бы еще людей, чтобы можно было распорядиться всем этим добром, – вздохнул я про себя.