Услышав его имя, я, неожиданно для себя самого, чуть поклонился:

– Я Алексей Алексеев, князь Николаевский, кавалер ордена Алькантары, министр иностранных дел Русской Америки. Рад познакомиться со столь знаменитым флотоводцем, адмирал Столарм. Оставьте пока свою шпагу при себе.

Тот с удивлением спросил:

– Вы меня знаете?

– Кто не знает Стальную руку[32]? Вот только мне казалось, что Карл приговорил вас к смертной казни, и что вы находитесь в заключении в тюрьме в Линчепинге в ожидании таковой.

– Так было еще три недели назад, ваше превосходительство. Но потом меня неожиданно доставили к Карлу, и мне сообщили, что русские захватили Ревель. Карл объявил, что готов простить меня, если я приму командование над эскадрой, отправляющейся в Финский залив. Я и согласился – не потому, что так уж дорожу своей жизнью, а потому, что родина в опасности.

Как в нашей истории, подумал я, только двумя годами позже, когда Карла начали бить поляки в Эстляндии и Ливонии. Вот только после того, как Столарм перестал быть нужен Карлу, его вновь арестовали, пытали, и, хоть и не казнили, но он больше не вышел из заточения и умер в Грипсхольмском замке в 1620 году. А арестовали его первоначально за то, что он принял сторону Сигизмунда, которому престол принадлежал по праву. Но, узнав о капитуляции своего сюзерена, он по приказу последнего сдался со всем своим отрядом Карлу, попал в замок Або, где его пытали, а затем кучка приспешников Карла приговорила Столарма к смертной казни. Его собирались казнить во время так называемой "Резни в Або" – массовой расправы над пленными, в которой принял участие сам Карл и самолично срубил одну из голов. Но Эрикссона не казнили, возможно, потому, что его семья была из Або, и это могло повлечь за собой недовольство местного населения. Вместо этого, его переправили в Линчепинг в материковой Швеции, где его вновь пытали и снова приговорили к смертной казни; его вновь повели на расправу, известную как Линчепингскую резню, но вновь в последний момент исполнение приговора отсрочили.

Когда я, по дороге в Европу, изучал новейшую на данный момент шведскую историю, меня поразило, что, среди многочисленных подлецов, предателей, лицемеров Столарм, в числе немногих, был выражением идеалов рыцарства. Именно поэтому я подумал, что, если и договариваться, то только с ним.

Я чуть улыбнулся и произнёс:

– Адмирал, я хотел бы поговорить с вами в более приватной атмосфере. А других офицеров пока развлекут мои коллеги. Впрочем, можете взять с собой одного из них.

– Тогда пусть это будет капитан Ларс Фернандссон-Флеминг.

Саша Сикоев и Ваня Алексеев присоединились к нам, и мы прошли в небольшой кабинет на офицерской палубе. Столарм с трудом сел, опираясь на руку, на которой не хватало двух пальцев; я знал, что его пытали, и не раз, по приказу Карла. Когда Фернандссон-Флеминг последовал его примеру, я предложил всем кофе и булочки, после чего сказал:

– Добро пожаловать, адмирал, и вы, капитан. Должен сказать, что узурпатор ввел вас в заблуждение.

Капитан попытался вскочить – похоже, ему не понравилось слово «узурпатор» – но Столарм придержал его за плечо.

– Скажите мне, князь, что это за Русская Америка?

– Земли на американском континенте, заселенные русскими. На данный момент, мы не состоим ни в чьем подданстве, хотя надеемся присоединиться к Российскому царству на правах автономии.

– Понятно. И у вас много таких кораблей?

– Немало, скажем так.

Столарм задумался, а я продолжил ковать железо:

– Адмирал, вы, вероятно, хотите знать, как мы видим сложившуюся ситуацию.