— Сколько лет учились, а все равно иногда забывают о хороших манерах, — неодобрительно покачала головой профессор Остенберт.

— Юные леди, рассаживайтесь скорее и готовьтесь, пока будет отвечать Джинни Райтс, — проговорила ректриса и хитро посмотрела на меня. — Готова?

— Стараниями господина Гоутора, — развела руками.

— Ей просто деваться было некуда, — рассмеялась профессор Хорвард.

Я старательно отвечала на все их вопросы. Должна признать, Вилмарт меня гонял намного больше. Ко мне не придирались, меня не пытались завалить или поддеть, разозлить. Но эти воспоминания относились лишь к куратору, который имел место быть до моего похищения. Что с этим мужчиной случилось после, одним богам известно. И даже пожелал удачи напоследок. Странный он все-таки.

— Формула…

— Почему вы взяли именно эту тему?

— Как вам работалось в агентстве? Чему вас там научили?

Не трудно догадаться, что это меня уже спрашивала дотошная наша леди Патрисия Остенберт. После ее лекций мне обычно требовалась убойная доза крепкого травяного чая, дабы успокоить свои и так расшатанные нервы.

— Что такого неповторимого в вашем решении проблемы?

— Почему вы думаете, что к вашему мнению прислушались?

Ну, и еще много чего по расчетам, техномагии и моей компетентности в поднятой теме. В итоге моя защита больше походила на допрос, нежели на доклад. Не успела я в красках расписать, что да как, они… Короче, я уже снова повторяюсь.

— Я думаю, эта магесса достойна высшего балла, — в конце концов выдвинула свое предположение Вальтера Роуз.

— Поддерживаю, — хором ответили профессоры Хорвард и Найтс.

— А куда деваться? — решила выделиться и тут Патрисия. — Не валить же ее на финишной прямой?

— Всегда вы так, — осуждающе покачала головой ректриса. — Ну, разве не достойна Джинни Райтс получить диплом с отличием?

— Достойна, — тяжело вздохнула та под цепкими взорами трех пар глаз собственных коллег по стихии. — Да будет так.

Как проходил экзамен дальше, не ведаю. Когда мне выдали бланк с оценкой, пришлось быстро покинуть аудиторию. Не могу сказать, что мне очень хотелось остаться. Душа стремилась петь, сердце рвалось из груди, а ноги тем временем несли меня обратно в каморку. Все, через несколько дней торжественное вручение. Ничего страшного не случится, если я приду на это мероприятие прямиком из дома. И потому сейчас уже можно паковать чемоданы, чтобы завтра или быть может даже сегодня, после обеда освободить комнату. Поймаю какую-нибудь карету у ворот, а там, надеюсь, доберусь до дома живой и невредимой.

— А ну, стоять! — окликнули меня на лестнице голосом амурочки. — Тебе письмо от любимого!

— От кого? — переспросила я, оборачиваясь и видя перед собой до крайности довольную и от того торжественную крылатую постальоншу.