— Детей повели на вертолётную площадку, — твёрдо ответил офицер, глядя Сатане в глаза. — Там конвертоплан под парами.

— Сука собралась улетать?

— Да.

Фредди посмотрел на друга, в ответ Майор широко улыбнулся:

— Я понял: лезем наверх.

— Этому парню я обещал жизнь, — ровно произнёс Сатана и только затем перевёл взгляд на появившегося за спиной Боксёра. — Его не трогаем.

— Плевать на него. — Главарь бунтовщиков повёл рукой, показывая, что судьба одного военного ему безразлична, и прищурился: — Ты задавал ему вопросы, как будто… Как будто… — А в следующий миг до Боксёра дошло, и он тихо, но очень эмоционально поинтересовался: — Ты что, Нянька?

В ответ — бешеный огонь в синих глазах и тихая фраза:

— Это моё дело.

Фредди знал, что у Няньки, то есть у него, среди падальщиков много врагов, и был готов к любому развитию событий. Майор же чуть повернулся и немного, совсем чуть-чуть, приподнял ствол ТС, готовый в упор расстрелять тех, с кем только что шёл в бой.

Не понадобилось.

— Сегодня день чудесных открытий, — улыбнулся Боксёр…

— Сегодня — твой второй день рождения, — веско уточнил Сатана, буравя падальщика тяжёлым взглядом.

А уточнил он настолько веско, что стало абсолютно понятно, почему до сих пор никто во всём Зандре не знал, кто прячется под забавным сетевым ником «Нянька».

Однако Боксёр сделал вид, что не заметил угрозы.

— Да, вторая днюха, — согласился он и медленно провёл рукой по шее, куда несколько минут назад сделал себе спасительный укол. — Я хотел позвать тебя против Бориса, но теперь не позову. Иди по своим делам.

— Договорились.

— И ещё… — В отличие от Фредди, Боксёр говорил ровно и подчеркнуто уважительно: — Если я выживу, я не сдам твой секрет. Ты прав, Сатана, — это твоё дело, и ты должен его делать.

— Как думаешь, их доблесть обусловлена отчаянием или же внутри отбросов действительно вспыхнул слабенький огонек гордости? — Стоящий у окна Дюк улыбнулся. — Могло ли получиться так, что они почувствовали себя людьми?

— И гордость повела их под наши пули? — уточнил Север.