– Я должна знать, как он умер. Может быть, в ране остались следы спирита.

Это точно был не гибрид – гибрид поглотил бы тело целиком, и никаких аномалий Кейн не слышала. Только те самые ноты, где-то наверху, которые казались все резче и тревожнее.

– Я справлюсь, – как можно тверже сказала она. – Я мастресса.

– Слишком упрямая даже для мастрессы.

Он подошел к телу вместе с ней, а Дамин и Дэвид остались в стороне.

Сквозь уродливую рваную рану на животе трупа выглядывали острые алые кристаллы спирита. Таких Кейн никогда не видела раньше.

Они звучали очень тихо, словно их и не было, и только закрыв глаза, погрузившись в архетип глубже и позволив ему захлестнуть свое сознание целиком, Кейн услышала.

Вывернутый, будто бы проваливающийся сам в себя крик. Отчаянное желание чего-то живого вырваться из чуждой ему формы – жажда архетипа освободиться.

Она затягивала, засасывала в себя, и что-то внутри Кейн сжималось от боли – от того, как неправильно, как чудовищно было то, что она слышала.

Спирит плакал – сила, которая лежала в основе всего сущего, необъяснимая, непостижимо огромная и безгранично могущественная. Ноты лились, заглушая сами себя, выворачиваясь внутрь, безнадежно и беспомощно.

Про мастресс говорили, что они владели архетипами, управляли спиритом, но это было не так.

Кейн не владела ни Миражом, ни тем более изначальным архетипом. Невозможно было ими владеть – архетипы просто существовали: древние, безгранично прекрасные силы, которые создавали мир. Они жили на изнанке, прятались под поверхностью каждой вещи, каждого явления, и принадлежали только самим себе.

Мастрессы были для них дверью, проводниками, которые позволяли архетипам проявляться в форме спирита. Могли сплетать этот спирит в схемы, использовать его – отголосок той иной, живущей на изнанке мощи.

Живой, неиссякаемой, неуязвимой.

Кто бы мог подумать, что спириту можно сделать так больно.

Кейн потянулась на звук этого плача всем своим естеством – и то, что оставалось на поверхности, стало далеким и неважным – остались только эти сломанные ноты, как маяк.

Нужно было освободить их во что бы то ни стало.

Нырнуть глубже. Еще немного глубже.

Ну же, потянись мне навстречу.

Пожалуйста.