— Я согласен.

Я еще немного посмотрел на него. Кажется, Шестой что-то возражал. Но я не слушал. Это было неважно.

— Хорошо. В таком случае, рассчитав время появления Давроса — как раз перед полученным нами сигналом, — мы откроем пузырь, наши спутники-преобразователи, заранее нацеленные, выкачают из флота всю энергию без остатка, тысяча… скажем, тысяча токлафанов, блокируют саму станцию и захватят Давроса.

— Мне все это не нравится! — снова вмешался Шестой. — Почему токлафаны?! Это ведь его личная армия, как я понимаю.

— Токлафаны стоят далеков, — спокойно ответил Десятый. — Они отлично приспособлены для того, чтобы противостоять им. Каждый может стоить двух или трех — они прекрасно бронированы и очень подвижны.

— Я знаю других противников далеков! И ты их знаешь, раз я — это ты.

— Не в этот раз, — задумчиво проговорил Доктор.

— Старые враги не подойдут, — кивнул я. — Совсем другой уровень развития. Или о старых мы ничего не слышали, и они здорово отстали от далеков, либо они — участники той самой последней войны в которой погиб и Галлифрей, и доставать их — бессмысленное самоубийство. К тому же, ими я не управляю.

Десятый Доктор кивнул. Шестой пожал плечами и махнул рукой. «Что ж, раз уж вы из будущего и больше знаете, разбирайтесь, как знаете».

— Далее. Машину парадоксов можно использовать и в качестве временной пушки. Весь обездвиженный флот далеков я предлагаю выбросить дальше конца вселенной — за пределы пространства и времени.

— Что мы будем делать с Давросом? — спросила Рани.

— Его мы оставим тебе. Если он так хотел эволюцию, может быть, он ее получит. В любом случае, на твое усмотрение.

— Хорошо, — зловеще кивнула Рани.

— Так что, ни у кого нет возражений?

— У меня есть условие, — сказал Доктор.

Ага.

— Какое?

— Что ты намерен делать с токлафанами потом, когда используешь их? Отправишь обратно, в конец вселенной?

Он спросил это совершенно без выражения. Интересно, какой ответ он хотел услышать? Что да — отправлю? Это было бы не очень хорошо.

— Если, конечно, ты будешь настаивать…