– В этом-то беда. Я как раз бежал передать ему записку с вызовом, как тут ты появился.
– Просто передать? А ты уверен, что он бы её принял, если бы тебя ещё пропустили в «Собачник»? Кажется, тебе там в последний раз были не особо рады…
– Хвост мне в пасть, об этом я и не подумал! – с этими словами Рыкала сделал движение хвостом, словно и впрямь собирался засунуть его себе в пасть, – И чё теперь делать?
– Хм-м… Твоя дуэль, говоришь, очень важна? Что ж, думаю, я смогу устроить доставку вызова адресату. Дай-ка мне твою записку.
– Правда? Это было бы хорошо. Вот, возьми. Там чётко почерк моей лапы видно, так что, надеюсь, Злючка не усомнится в реальности вызова. Лишь бы не струсил…
– Неявка на дуэль – уже победа, так что если струсит – его проблемы. Ладно, можешь идти. К вечеру, полагаю, всё будет готово.
Рыкала, не веря тому, что всё так хорошо обходится, сперва постоял в нерешительности, затем пробормотал «Спасибо» и тихонько скрылся в проулке. Отпустив Рыкалу и дав ему обещание устроить желаемое, я поднял с земли дробовик и направился в КотНИИ, ведь пора уже было явиться на работу.
Рабочий день шёл, как обычно, если не считать того, что по мере его течения я как бы невзначай уведомлял всех сотрудников института, чтобы не атаковали Рыкалу и Злючку, ежели вдруг их увидят (если, конечно, те не нападут первыми). Я даже и предполагать не мог, какой интерес вдруг станут проявлять все, едва заслышав о предстоящей собачьей дуэли! Стоило мне заикнуться о том, что собаки задумали «мероприятие», как меня тут же засыпали вопросами, а узнав подробности, ахали и мчались разносить весть повсюду. Действительно необычное событие намеревалось случиться, и вот уж и вправду всем вдруг захотелось «хлеба и зрелищ». Однако мне следовало ещё сдержать обещание и устроить это дело, так что, едва начался обеденный перерыв, я, наскоро напихав рот кормом, на ходу дожёвывая, помчался с Рыкалиной запиской к Злючкиной базе.
Вскоре я уж стоял невдалеке от входа в «Собачник», оценивая обстановку и прикидывая, как бы доставить главарю послание. Проситься, чтобы меня впустили, или хотя бы просто передали записку Злючке, было ещё безнадёжнее, чем если бы на моём месте был Рыкала, так что следовало искать обходной путь – во всех смыслах. К счастью, я отлично запомнил внутреннее устройство «Собачника» во время его штурма, так что мог себе представить приблизительный план проникновения к главарю. Мало того, псы всё ещё не залатали брешь в заборе и хотя и держали её под охраной, была возможность проскользнуть незаметно.
Всё хорошенько прикинув и рассчитав, я стал думать, как отвлечь охранника. Ага, вот камень под лапой – сейчас швырну его, и пёс, по крайней мере, переведёт свой взгляд за ним. Как задумал, так и сделал: пролетевший камешек немало озадачил пса, и я успел прошмыгнуть почти что у него под носом, оставшись незамеченным. Помчался я сразу в сторону личной конуры Злючки, надеясь застать его там, скрываясь за разбросанным по двору хламом и затем перебежав от него к выступающей наружу части входа в подвал. У подвала я притормозил, огляделся по сторонам, а увидев, что никто на меня не смотрит, ломанулся прямиком к главарской конуре.
Заглянув в окно, я увидел то, что и предполагал и чего боялся: Злючки там не было, значит, он сейчас находился либо в главном здании, либо на стрельбище. Сюда, по-видимому, он вернётся только под вечер, так что придётся оставлять записку каким-то образом прямиком в казарме. Вновь оглядевшись, я быстрым шагом двинулся к главному зданию, подходя к нему сзади. Псов не было видно, наверное, они и впрямь были на стрельбище, что даже к лучшему. Подобравшись вплотную к казарменной стене, я пощупал её и прикинул, что по ней вполне реально будет вскарабкаться на крышу, что я тотчас же и сделал. Крыша казармы была треугольной, но не настолько крутой, чтобы не было возможности на ней стоять, хотя и не особо пособляющей в этом деле. Уцепившись когтями покрепче, я медленно принялся обходить крышу по периметру, ища какой-нибудь лаз на чердак, без которого никогда не обходятся треугольные крыши. Вскоре лаз был найден, вернее, не лаз, а самая банальная дыра, образовавшаяся невесть когда и невесть отчего, до сих пор не обнаруженная либо проигнорированная местными обитателями. В эту-то дыру я и нырнул, если можно так выразиться.
Теперь я оказался в душном и тесном поросшим паутиной чердаке, на удивление свободным от различного хлама, которыми чердаки обычно уставляют, но от этого не выигрывающем в просторе. Почти около того места, куда я влез, была ещё одна дыра, на этот раз сделанная специально, вероятно, к ней должна была приставляться лестница, которую успешно унесли. Склонившись над дырой, я прислушался, однако никого не услышал, значит, все определённо были на улице и тренировались. К ещё большему счастью оказалось, что внизу недалеко от двери находился помост со столиком-тумбой, не иначе как предназначенный для здешнего главаря. На него-то, пожалуй, и следовало положить записку. Записка! В последний момент вспомнил, что хоть и знал её приблизительное содержание, но так и не удосужился прочитать. Хорошо хоть, что я спохватился об этом раньше, чем спрыгнул в казарму!
Вынув из заспинной сумки записку, я принялся бегло её проглядывать. Вот, что там было написано, лаконично и ясно: «
Изнутри казарма выглядела намного обширнее, чем снаружи, что обуславливалось почти полным отсутствием перегородок: окружавший место Злючки зал собраний плавно переходил в спальную зону, плотно уставленную спальными местами, а чуть дальше уж виднелась стена и дверь наружу. Как же мне всё-таки повезло, что псы тренировались, иначе бы я тут точно прогорел: скрыться-то негде! На всякий случай сохраняя тихость шага, я подобрался к выходу и собирался было вырваться наружу и незаметно ускользнуть, но вовремя додумался глянуть в почти примыкавшее к дверям окно. Прямо у входа стоял охранник! Но я тут же придумал, что делать: я со всей силы стукнул в дверь (открывавшуюся вовнутрь, к слову) и тут же отскочил на такую позицию, чтобы при её открытии оказаться скрытым от взора входящего. Как и предполагалось, охранник тут же отреагировал на внезапный звук изнутри казармы и, чтобы перестраховаться, заглянул внутрь, любезно прикрыв меня распахнувшейся дверью. Постояв чуток на пороге, пёс сделал шаг в здание, и тут-то я ловко прошмыгнул от него сбоку, мгновенно скрывшись за углом. Переведя дух, я двинул по уже проверенной методике: прячась за небольшими грудами мусора в ближней ко входу на базу части двора подобрался к дыре в заборе и, улучив момент, когда очередной сторож отвернётся, прошмыгнул назад в город.
Всё было улажено, до вечера все без исключения в городе уже пронюхали, где и когда будет дуэль, и постепенно в центре стала собираться толпа зевак. Я успел ещё кое-что доделать в Кошачьем Научно-Исследовательском Институте, в частности, посоветовал нескольким котам прихватить пистолеты на случай, если дуэль будет очередным подлым замыслом Рыкалы, а к половине седьмого тоже пришёл к фонтану, насилу пробившись сквозь толпу на удобное место. Батюшки, что тут творилось! Сотни, нет, казалось, тысячи котов и собак – целый город собрался на центральной площади, предвкушая великое зрелище, оставив свободным лишь небольшой коридор для главных участников сегодняшнего события. Где-то примостился и Бобик-затулянт: он, похоже, оккупировал заранее самые хорошие места, и теперь продавал их всем желающим, не успевшим прийти пораньше. Вот бизнес-дог, вот барыга! В следующий раз надо будет нам так же продавать места на крыше КотНИИ, откуда весь центр видно, как на подушечке лапы, хе-хе…
Вот и появился Рыкала. Все тут же повынимали котобильники и догофоны, приготовившись запечатлевать действо. Пройдя сквозь толпу и остановившись на краю «коридора», пёс взволнованно принялся подкидывать в лапе свой пистолет и то и дело озираться по сторонам, видимо, думая: «Придёт, или нет? Струсил, или тоже хочет со мной поквитаться?». Интересный у него пистолет был, явно из подполья или вообще из-за пределов города, судя по длине рукоятки – не менее чем четырнадцатизарядный. Однако недолго пришлось стоять псу самому: вскоре с другой стороны оставленного толпой прохода выросла ещё одна собачья фигура – Злючкина. Он сжимал в лапе револьвер, происхождение которого было ещё неяснее, чем Рыкалиного пистолета. С револьвером на дуэль – это сильно. Видимо, наверняка драться хочет, чтобы ничего не заклинило, и чтобы выстрелы прогремели безотказно, мощно и со скоростью… со скоростью револьвера, ограничивающейся лишь усердием при нажатии спускового крючка. Рыкала хоть и обещал драться не насмерть, но оружие собак заставило меня в этом усомниться: всё-таки и полуавтоматический пистолет, и револьвер – это вам не дуэльные однозарядки из прошлых столетий…
Толпу зрителей, однако, возможные последствия не смущали: поднялся всеобщий азарт, гул и призывы скорее начинать, забытые уж со времён функционирования Колизея и гладиаторских боёв. Псы-противники недолго смотрели друг на друга с явной злостью, а потом вдруг, как по команде, вскинули оружие и стали сближаться. То не два гладиатора сходились на арене на глазах у тысяч аристократов и плебеев – то два пса подходили на расстояние меткого выстрела под взорами целого кошаче-собачьего города, то не Пушкин и не Лермонтов разрешали недоразумение с оскорбившим их человеком – то Рыкала и Злючка хотели раз и навсегда разрешить между собой свои собачьи дела.
Расстояние между дуэлянтами сблизилось шагов до сорока. Первым выстрелил Рыкала, но взял слишком влево и, не желая растратить магазин преждевременно, продолжил сближение. Рыкалина первая пуля, кажется, задела кого-то из котов-наблюдателей, однако мало кому было до этого дело – все пялились лишь на сражающихся собак. Тридцать пять шагов, тридцать… Теперь попытался попасть Злючка, но тоже скосил, лишь подзадорив толпу громким револьверным бумом. Двадцать пять, двадцать четыре шага… двадцать один, двадцать… Рыкала вновь приготовился стрелять, но Злючка опередил его и с превеликой скоростью выпустил из револьвера одну за другой шесть пуль. Вслед за хлопками пороховых газов послышался небольшой скулёж, а затем с противоположной стороны раздались ответные восемь выстрелов и вновь послышался скул, уже отсюда – это Рыкалу ранило в левую лапу (пистолет он держал в правой), и он ответил Злючке несколькими схожими ранениями. За восьмым Рыкалиным выстрелом вдруг послышался глухой щелчок – застряла гильза, и пёс аж побледнел. Казалось бы, всего пару секунд – передёрнуть затвор, но в таких условиях эти пару секунд стоят очень многого. А между тем, и Рыкала, и Злючка механически продолжали сближение, и расстояние между ними уж не превышало и дюжины шагов. Увидев задержку оппонента, Злючка ехидно усмехнулся и нацелил вновь на Рыкалу ствол, готовясь выпустить свой последний патрон. Выстрел и… промах. Промах с десяти метров! То-то толпа взлютовала! А между тем Рыкала, действующий уже более машинально, нежели осознанно, таки устранил неполадку пистолета и пальнул в ставшего пятиться и утратившего подлую улыбку Злючку. Две пули – и обе в заднюю лапу. Злючка подкосился и плюхнулся боком чуть ли не на стоящих рядом зевак. Рыкала поднял вверх ствол пистолета, однако не успел он даже подумать, что делать дальше, как из толпы вдруг вынырнул Мяучер, встал между дуэлянтами и закричал:
– Довольно, Рыкала! Ты его уже победил. Теперь отдай оружие, чтобы случайно чего не вышло: зрителей слишком много, и непредвиденный выстрел может привести к плачевным последствиям.
Услышав, что дуэль завершена, толпа зевак взгудела каким-то необыкновенным бессмысленным гулом, который хоть и является пустым набором звуков, отлично передаёт всеобщее настроение на взбудораживающем «мероприятии».