Нет… Отставить панику. Нужно думать. Даже несмотря на адскую головную боль, страх и путающиеся мысли.
— Что с Линдой? — спросил я. Возможно, стоит ненадолго сменить вектор размышлений.
— В порядке. Роды прошли тяжело, но целители уже справились со всеми повреждениями. Теперь работают над ее душевным состоянием. А там проблем куда больше.
Я задумчиво покивал, чувствуя, что шея вот-вот заскрипит. Старая шестнадцатилетняя развалина, блин…
Тем временем в палате возник еще один визитер.
— Привет, Илья, — не узнать голос Онежского было невозможно. — Как ты?
— Лучше всех, — я заставил себя улыбнуться. — И песок из жопы сыплется такой золотистый, что прямо ух…
— Все очень плохо, Андрей, — тихо произнес Григорий. — Маловероятно, что Илье можно помочь. Разве что прижать того гада, который проклял его. Имя этого мерзавца ты знаешь? — вопрос предназначался мне.
— Павел Эдуардович Городецкий, — ответил я, вспоминая смазливо-говнистую рожу блондинчика. Черт, а мне ведь ничего не стоило превратить его в искалеченный труп на первом же занятии. — Мерзкая, скажу вам, личность.
Онежский выругался.
— Что такое? — спросил у него Григорий.
— А то, ребята, что мы в большой жопе. Городецкий — молодой и крайне талантливый маг, особенно по части проклятий. Вундеркинд можно сказать. Вдобавок его род очень близок роду Черновых. Так что выловить его, скрутить, доставить сюда и выпытать, как спасти Илью, будет как минимум проблематично.
— Политика, и все дела, да? — усмехнулся я.
— Именно, — ответил Онежский. Помолчав, он продолжил: — Послушай, Илья… Я понятия не имею, насколько тяжело эту услышать, но… Скорее всего мы не сможем тебе помочь. Проклятие Городецкого сделает свое дело, и ты умрешь. Мы лишь можем сделать твою смерть легкой.
— Клизму счастья поставите?
— Что-то вроде того. Однако… Твой дар, то, как ты расправляешься с адскими тварями… Он невероятно ценен для всего нашего мира. И потому я прошу: расскажи, в чем секрет. Можно ли и других магов научить тому же, что умеешь ты?
— Увы, это чисто моя фишечка. Я бы и рад помочь, но… — я оборвал себя на полуслове.
Стоило Онежскому заговорить про Преисподнюю и мой дар, как в голову пришла безумная мысль. Конечно, велика вероятность, что все закончится крахом и смертью, но… Если не попробую, будет то же самое.
— Илья? — подал голос физрук. — Мне знакомо это твое лицо. Ты что-то придумал?
— Да, — с трудом ответил я, пытаясь сформировать вокруг своего разваливающегося тела защитную ауру.