Следующим шагом честолюбивого врача было получение лицензии на право заниматься врачебной практикой. Для этого кандидат должен был прочитать в течение трех месяцев пять лекций по предметам, выбранным деканом, и только после этого его допускали к экзаменам на степень лиценциата. Они состояли из четырех испытаний per intentionem, то есть «с намерением», – имеется в виду стремление получить степень лиценциата. Каждый экзамен сдавался определенному профессору; экзамен длился один час. Иногда экзамены сдавали в течение четырех дней, иногда сдавали по два экзамена в день. Спустя восемь дней кандидат сдавал экзамен ректору, и это было самым трудным испытанием, поскольку вопросы были самыми неожиданными, к которым кандидат не готовился заранее. Если кандидат успешно сдавал все экзамены, то лиценциатское свидетельство он получал из рук епископа Монпелье в присутствии университетских профессоров. Мишель успешно сдал экзамены.
В 1525 году Нострадамус получил лицензию, и в том же году на юге Франции разразилась страшная эпидемия чумы. На время прервав образование (еще оставались экзамены на получение докторской степени), Нострадамус ушел из университета, чтобы на практике применить полученные знания. В Монпелье он впервые заставил говорить о себе во время борьбы с чумой. Его феноменальный успех объясняется двумя факторами. Во-первых, он, как говорят, продемонстрировал необычайную уверенность в себе, мужество и находчивость. Во-вторых, он использовал собственные методы лечения и лекарства собственного изготовления, которые оказались очень удачными и с точки зрения медицины, и в психологическом отношении.
Из Монпелье он в конечном итоге добрался до Нарбонна, где посещал курсы знаменитых алхимиков-евреев[8]. В те времена не было четкого различия между алхимией и фармацией. Из Нарбонна Нострадамус отправился в Каркасон, где стал личным врачом епископа Аменьена де Фуа[9]. Спустя какое-то время мы находим его в Тулузе на улице Де ла Трипери, где он, похоже, провел много месяцев. В Бордо он обнаружил наиболее опасную форму чумы и, после того как на какое-то время предложил здесь свои услуги в качестве врача, снова двинулся в восточном направлении. В Авиньоне, говорят, он провел много часов в библиотеке и, возможно, впервые на него произвели большое впечатление работы по магии и оккультизму, работы, оказавшие на него огромное влияние[10]. Нострадамус экспериментировал не только с лекарственными препаратами, но и с продуктами; единственная цель этих экспериментов состояла в усладе желудка. Мы нашли, что в Авиньоне он представил «айвовое желе необычайной красоты, качества и аромата» кардиналу Клермона, легату[11] и великому магистру ордена рыцарей святого Иоанна[12].
Прошло четыре года с тех пор, как Мишель покинул Монпелье. Эпидемия чумы стала утихать; он набрался опыта. Вполне естественно было вернуться в Монпелье для получения докторской степени. Вновь его имя появляется в списках университета 23 октября 1529 года. Экзамены на докторскую степень назывались les triduanes. Кандидат получал перечень вопросов по двенадцати темам, на которые должен был подготовить ответы. Из них три темы были по выбору декана, а три выбирались с помощью жребия. Кандидат сдавал экзамены университетским профессорам. Биографы Нострадамуса сообщают нам, что ему пришлось отстаивать нетрадиционные лечебные средства, которые он использовал во время борьбы с чумой. После успешной сдачи экзаменов Нострадамусу вручили четырехугольную шапочку черного сукна с верхушкой темно-красного шелка, золотое кольцо и книгу Гиппократа. Теперь он поднялся на тот же уровень, что великие врачи христианского мира.
Доктору Нострадамусу была предложена работа на факультете, и он принял это предложение. Перед ним открылось блестящее будущее. Но спустя год его независимую натуру стали раздражать наложенные на него ограничения. Он был обязан использовать определенные учебные пособия и не мог высказывать собственные, нешаблонные мысли. Кроме того, им овладела страсть к перемене мест.
И вот в один прекрасный день 1532[13] года он упаковал свои книги и инструменты, оседлал мула и отправился в путь. В течение двух лет он путешествовал по местам, которые его биографы восторженно именуют «местами его прежних побед»[14]. Он вновь побывал в Бордо, Ла-Рошели и Тулузе. Во время пребывания в Тулузе он получил письмо от Жюля Сезара Скалигера, прозванного «французским Эразмом». Скалигер, известный филолог, критик, поэт и врач, выразил желание встретиться с человеком, о котором был много наслышан, и посмотреть, действительно ли он заслуживает столь лестных отзывов. Ответ Нострадамуса был настолько «изобретательным, умным и задорным»[15], что Скалигер тотчас пригласил его в Ажен.
Нострадамусу очень понравились и Скалигер, и Ажен, и он решил обосноваться рядом с новым другом. Матери с дочерьми на выданье благосклонно относились к молодому врачу, рассматривая его как потенциального зятя. Наконец он выбрал ту, имени которой не сохранилось[16] и о которой нам лишь известно, что она была «высокого положения, очень красивая и благовоспитанная»[17]. Через положенный срок жена родила ему двоих детей, сына и дочь.
Следующие три года Нострадамус вел идиллическую жизнь. У него была прекрасная семья, доходная практика и интеллектуальное общение с живущим по соседству Скалигером и его учеными гостями, приезжавшими со всего христианского мира. А потом пришла беда. В Ажене разразилась эпидемия чумы, которая унесла за собой жену и детей. Нам неизвестно, была ли это «черная смерть», но в любом случае, после того как он спас множество людей, ему не удалось спасти тех, кого он любил больше всего на свете.
Потеря семьи явилась для него сокрушительным ударом. Но в скором времени последовали другие. Некоторые его пациенты решили отказаться от врача, который не смог спасти собственную семью. У него произошла серьезная ссора со Скалигером, причина которой нам неизвестна; они прервали дружеские отношения, и Скалигер, говорят, позволял себе оскорбительные выпады в адрес Нострадамуса[18]. И наконец, семья умершей жены возбудила против него процесс с целью возвращения приданого.
Причина, заставившая его поспешно разорвать все отношения, вероятно, заключалась в следующем. В 1534 году, наблюдая за рабочим, занимавшимся отливкой статуэток Богоматери, Нострадамус сказал, что тот «отливает статуэтки идолов». Потрясенный рабочий сообщил об этом властям. Апологеты Нострадамуса утверждают, что он имел в виду только художественные достоинства скульптуры, но его слова свидетельствуют о явных симпатиях к протестантизму (Кальвин тогда находился в той же области). Прошел слух, что в скором времени Нострадамуса вызовут в Тулузу. В 1538 году пришел официальный приказ явиться к инквизитору в Тулузу.
Нострадамусу ничего не оставалось, как вновь пуститься в странствия, которые длились приблизительно шесть лет, с 1538 по 1544 год. Нам мало известно о маршруте его скитаний. Единственную информацию в виде ссылок на города, а иногда на даты можно найти в его более поздних работах. Судя по всему, он побывал в Лотарингии, двигаясь в восточном направлении, добрался до Венеции, а в южном направлении – до Сицилии.
Во время этих скитаний он заводил знакомство со всеми, кто мог пополнить его знания о медицине и фармацевтике. Есть большие основания полагать, что, кроме того, он посещал алхимиков, астрологов, каббалистов, фокусников и т. п. Но, как мы уже говорили, в те времена не было четкой границы между всеми перечисленными выше.
Эта шестилетняя одиссея легла в основу нескольких легенд о Нострадамусе, ни для одной из которых нет весомых доказательств. Говорят, что, когда Нострадамус находился в Италии, к нему пришел молодой францисканец из Анконы по имени Феличе Перетти. Будущий пророк почтительно преклонил перед ним колени. На вопрос о столь странном поведении Нострадамус ответил, что не мог поступить иначе в присутствии его святейшества. Стоит ли говорить, что в 1585 году Перетти стал папой Сикстом V?
Еще одну легенду поведал нам один из ранних биографов Нострадамуса[19]: «Находясь в тех же местах, я посетил месье и мадам де Флоринвилль и узнал от них, что Мишель Нострадамус временно жил у них и осматривал мадам де Флоринвилль, бабушку месье де Флоринвилля, он до сих пор жив и здоров[20], с которым приключилась эта история. Проходя однажды в обществе Нострадамуса по скотному двору своего замка, месье де Флоринвилль увидел двух поросят, черного и белого, и спросил Нострадамуса, что станет с этими поросятами. Нострадамус, не задумываясь, ответил: «Мы съедим черного, а волк съест белого».
Месье де Флоринвилль, желая уличить Нострадамуса во лжи, тайно приказал повару зарезать белого поросенка и подать его к ужину. Повар зарезал белого поросенка, насадил на вертел, чтобы зажарить, и оставил, чтобы поросенок был готов точно к ужину. Однако, когда повар вышел из кухни, туда вбежал прирученный волчонок и отведал приготовленного к ужину белого поросенка. Возвратившийся на кухню повар испугался, что хозяин будет его ругать, и зарезал черного поросенка, которого и подал к ужину. Месье де Флоринвилль, уверенный в своей победе, поскольку не знал о несчастном случае, сказал, обращаясь к Нострадамусу: «Итак, месье, мы сейчас едим белого поросенка, а волк и не прикасался к нему». – «Я не верю этому, – заявил Нострадамус, – на столе находится черный поросенок». Хозяин вызвал повара, который был вынужден признаться, почему заменил белого поросенка черным[21].
Нам рассказывают о длительном пребывании Нострадамуса в аббатстве Орваль[22]. Два довольно плохо сфабрикованных пророчества в прозе, «предсказывающие» появление Наполеона Бонапарта, были «обнаружены в начале XIX века». «Пророчество Филиппа Оливария, напечатанное в 1542 году» в действительности было впервые опубликовано в 1820 году[23]. «Орвальское пророчество, напечатанное в 1544 году» на самом деле впервые появилось в 1839 году[24]. Баресту, горячему поклоннику Нострадамуса, эти пророчества пришлись по душе, и он объявил Нострадамуса их автором. Его примеру последовал и другой известный исследователь Нострадамуса XIX века Торне-Шавиньи[25]. Хотя и невероятно, что Нострадамус или кто-либо еще в XVI веке написал эти «пророчества», но вполне возможно, что наш пророк останавливался ненадолго в аббатстве Орваль.
В 1544 году мы находим Нострадамуса в Марселе, где он, похоже, решил поселиться. Вместе с Луи Сера он вступает в борьбу с новой вспышкой чумы. В ноябре 1544 года Прованс пережил одно из сильнейших наводнений за всю свою историю. В реках плавали трупы людей и животных; чума унесла огромное количество жизней.
В 1546 году чума нанесла мощнейший удар по Эксу, столице Прованса. Позже со слов отца Сезар Нострадамус описал условия в Эксе в то время[26]: «Люди, пораженные яростью этой болезни, полностью утратив всякую надежду на выздоровление, заворачивались в две простыни и устраивали себе похороны при жизни (неслыханная вещь!). Дома опустели, мужчины изуродованы, женщины в слезах, дети в растерянности. Дворец закрыт, суд опустел, Фемида безмолвствует, не хватает санитаров-носильщиков и уборщиков улиц. Закрыты магазины и мастерские, опустели храмы, и священники в смятении. Улицы стали грязными, заросли сорняками из-за отсутствия людей и животных в течение 270 дней, что продолжалось это бедствие».
В своей книге[27] Нострадамус сообщает нам, что чума началась 1 мая и что вскоре его пригласили на борьбу с эпидемией. Он подробно описывает свою работу и, самое интересное, сообщает рецепт розовых пилюль[28]. Все, кто пользовались пилюлями, сообщает Нострадамус, выздоравливали, а те, кто пренебрегали пилюлями, умирали. Как бы то ни было, но он был уверен в эффективности своих пилюль, раз на протяжении нескольких месяцев оставался в тесном контакте со своими пациентами. В отличие от большинства своих коллег Нострадамус отказался от кровопускания, используя только розовые пилюли[29].
Следующим местом, потребовавшим его помощи, стал небольшой город Салон. Благодаря сухому здоровому климату и идеальному местоположению, между Марселем, Эксом, Арлем и Авиньоном, Салон понравился Нострадамусу более любого другого города, с тех пор как он покинул Ажен. И он решил обосноваться в Салоне. Этот город стал его домом до конца жизни.