Господи, когда же она отдыхает, эта тетя Галя? Эта добродушная и простая женщина каждое утро мыла наши кабинеты и места общего пользования. Теперь, выходит, она работает еще и в выходные, убирая холл.

– Галина Викторовна получает за это доплату? – начиная злиться, спросила я.

– Сущий мизер. Вы же знаете, она тянет всю семью и согласна подработать за любую копейку.

– Кто-нибудь в курсе этого безобразия?

– Да все! Ну, а что мы можем сделать? Вы ведь знаете, что с Поппи бесполезно связываться.

Еще бы мне не знать. Я отлично понимала, что мое покушение на «свободную ставку» не останется без последствия, и оно, это последствие, заявило о себе минут через пятнадцать. Я листала свой органайзер, чтобы найти телефон поставщика для которого составляла смету, когда звякнул селектор внутренней связи.

– Марина Евгеньевна, зайдите ко мне, – попросил Геннадий Александрович Быков.

– Уже иду, – и захлопнув органайзер, я отправилась на прием к директору нашей фирмы.

– Марина Евгеньевна, – напомнила мне вслед Светлана, прося попридержать стервозность.

Она отлично поняла, что причиной моего вызова послужил визит Поппи к Быкову.

Глеб Поппи, фамилию которого наши сотрудники переиначивают и перевирают, ставя ударение на первом слоге, являлся двоюродным братом жены Быкова. До того, как устроиться сюда, этот дальний родственник Геннадия Александровича прозябал инженером с копеечной зарплатой на загибающемся предприятии, пока его двоюродная сестра не замолвила за кузена словечко перед своим мужем. И Быков устроил бедного родственника у себя.

Отъевшись, Поппи огляделся и развернулся вовсю, начав пристраивать к сытым хлебам богатого родственника свою семью, для чего уволил двух толковых ребят без ведома Быкова, освободив места для своей тещи и братца своей жены. Вернувшись из загранкомандировки, Быков не сразу узнал об этих кадровых перестановках. Они обнаружились, когда сорвалась одна крупная сделка, потому что клиент вовремя не получил нужных расчетов. Быков угрюмо поинтересовался у зав. отдела статистики, почему он заваливает работу, и тот пожаловался на то, что у него не хватает специалистов и вообще, рабочих рук. Слово за слово и правда всплыла наружу. После, зав. отдела статистики рассказывал, что никогда в жизни ему не приходилось слышать такого потока сплошной нецензурщины, как в тот день от Быкова.

К ответу притянули Поппи. На того было просто жалко смотреть. Разбирательство закончилось тем, что Быков выкинул родственничка на улицу без выходного пособия, мотивируя свой поступок, (а точнее яростно крича, перемежая каждое слово матом) тем, что Поппи своими действиями нанес фирме убыток. Света рассказывала, что в отделе статистики по такому поводу даже открыли бутылку шампанского. А на следующий день, ничего не понимающие сотрудники фирмы, смотрели на, как ни в чем ни бывало, разгуливающего по коридорам Поппи.

Оказалось, что Поппи, как только разъяренный Быков вышвырнул его за дверь, сразу же бросился жаловаться его жене, своей кузине. Та не просто устроила мужу скандал, а призвала на семейный совет всех родственников и Быкову пришлось пойти с ними на компромисс – он оставляет Поппи в своей фирме, но его теща и шурин увольняются, освобождая ставки в отделе статистики. Так Геннадий Александрович вновь собрал в этом отделе специалистов, вернув, уволенных Поппи ребят и положив им оплату выше, чем они получали до этого. И сейчас выясняется, что теща Поппи вновь объявилась в нашей фирме уже в качестве уборщицы, теперь, очевидно, уже с попустительства самого Быкова. Что ж от уборщицы не зависит судьба фирмы, но премии она получает неплохие. Бесит и то, что вкалывающая за двоих тетя Галя, получает ее наравне с тещей Поппи, которую никто в нашей фирме в глаза не видел.

Входя в приемную Быкова, я столкнулась с, выходящим от него Поппи. Он с вызовом посмотрел на меня и, не посторонившись, вышел в дверь первым. Едва кивнув ему в ответ, я вошла в приемную и с молчаливого согласия Элеоноры Михайловны, секретарши Быкова, постучала в дверь директорского кабинета и, открыв ее, вошла.

Геннадий Александрович, крупный мужчина лет пятидесяти, читал документ, требовавший его подписи. Наш директор был человеком дотошным и держал в голове все, что касалось работы, вплоть до мелочей. Я, например, могла не вспомнить о газетной статье, анализирующей российский рынок, а Быков мог напомнить о ней через месяц, точно сказав в каком номере ее искать. В море бизнеса Геннадий Александрович являлся одной из тех акул, что пожирает конкурентов, словно мелких рыбешек, не отступая перед сильным врагом, и не позволяя потопить себя. Он умел выживать, вытягивая свое дело, выкладываясь сам и выжимая соки из своих сотрудников, все их силы и нервы, заставляя порой работать на пределе своих возможностей. Разумеется, подобные авралы обрушивались на наши головы не часто, но мы всегда были готовы к ним.

Сам Геннадий Александрович производил впечатление флегматичного, медленно реагирующего на все тугодума, которого с трудом можно вывести из себя. Но те, кто проработал с ним не один год, знали его способность схватывать все на лету и мгновенно просчитывать ситуацию в свою пользу. Что касается его флегматичного темперамента то, став один раз свидетелем его гнева, подозреваю, что он сознательно культивировал эту свою флегматичность, скрывая истинный темперамент. А если добавить, что кроме жены у него имелась еще и любовница, то это подтверждало мою догадке.

– Присаживайтесь, Марина, – пригласил Быков, не отрываясь от документа.

Я устроилась на одном из кресел, стоящих вдоль длинного стола, на то же самое на котором сидела во время утреннего совещания. Дочитав документ, и размашисто расписавшись на нем, Геннадий Александрович отложил его в сторону.

– Неважно вы что-то сегодня выглядите, Марина, – проговорил он, не глядя на меня, рассеяно завинчивая колпачок паркера. – Я еще на совещании это заметил. Может вам взять недельку отпуска? Съездите в Египет, или в Испанию, или еще куда-нибудь. А всех поставщиков и их клиентов передадите мне. Связь с Родионом Дмитриевичем буду держать через вашу Светлану. Не впервой уже…