– Да.

Геннадий Александрович задумчиво посмотрел на меня и улыбнулся.

– Вы, Марина, открываетесь мне с совершенно другой стороны. Вы всегда казались мне этакой холодной, равнодушной красавицей. Рад, что ошибся. Ну, хорошо! – он хлопнул по столу ладонью. – Я устанавливаю вашей протеже месяц испытательного срока с тем, разумеется, чтобы она об этом не знала. Если она оправдает наше доверие – оформим на постоянную работу. Лично вас это устраивает?

– Да конечно… Спасибо вам… – я встала.

– Но альтруизм, Марина Евгеньевна, все же должен иметь свои границы, – последовал мягкий выговор.

«Как и местничество» – подумала я и спросила:

– А как быть с тещей Глеба Германовича?

– Не беспокойтесь за нее. У нее довольно неплохая пенсия и насколько я знаю, строительство дачки уже закончено.

– Вы тоже открываетесь мне с другой стороны Геннадий Александрович, – улыбнулась я. – По тому с каким видом вышел от вас Глеб Германович, я приготовилась к трудному разговору.

– Ну, он тут все расписал в черном цвете, обвинив вас в корысти. Я пообещал ему разобраться, и я разобрался.

Мы тепло распрощались. Что ж, я сделала что могла, дело теперь за Викой, так зовут мою протеже. Либо она воспользуется предоставленным ей шансом и докажет, что мы в ней не обманулись, либо подведет не только меня.

День взял меня в оборот дел, и я на время позабыла обо всем, что не имело отношения к работе. Сообщение Светланы о том, что меня разыскивает Родион Дмитриевич, застало меня за переговорами с представителем фанерной фабрики. Вполне надежные ребята, которых я без колебания могла рекомендовать, как надежных поставщиков Родиону. Правда были некоторые сомнения в том, что требования мебельного предприятия окажутся для них чрезмерно высокими. Об этом у нас и шел разговор, но меня заверили, что фанерная фабрика справится с заказом, каким бы привередливым ни был заказчик, так как недавно они приобрели новое оборудование. К тому же они порекомендовали мне одну фирму по изготовлению фурнитуры. Наконец мы поставили точку в наших переговорах и я, вежливо отклонив предложение остаться на ужин, поспешила в офис.

Едва я вошла в приемную, как Света глазами указала на дверь кабинета, давая понять, что Родион ждет меня там. Я кивнула и тихо сказала:

– Не знаю, насколько затянется наш разговор, так что можешь уйти пораньше, чтобы не попасться с полными сумками в руки маньяка.

Упоминание о маньяке, заставило Свету живо вскочить с места и поспешить со сборами.

– Думаю, Родион Дмитриевич, тоже не задержит вас на долго, – принялась шепотом утешать меня она, прибирая на своем столе и выключая компьютер. – Я слышала, как он по телефону договаривался со своей женой…

О чем Света говорила дальше, я не слышала: меня словно заморозили. Какую-то долю секунды, я пребывала в ступоре, ничего не видя и не слыша. Потом смысл Светиных слов постепенно начал доходить до меня, вползая в сердце юркими ядовитыми змеями, жаля его. У меня же было одно противоядие – не верить им.

– Почему ты решила, что он говорил со своей женой, а не с любовницей, например? – донесся до меня со стороны собственный, деревянный, голос.

– Ну, что вы, Марина Евгеньевна, – беспечно бросила Света, занятая перекладыванием продуктов из пакетов в сумку, – любовнице обычно не докладывают, что ребенка из садика заберет теща, а яблоки и молоко завезет домой шофер. Ну, я пошла, да? Тогда, до завтра.

Натянуто улыбнувшись, я кивком попрощалась с той, которая только что разрушила мои надежды на будущее. Опять, в который раз, я осталась ни с чем. Я тяжело опустилась на стул. За закрытой дверью кабинета, меня терпеливо ждал Родион.