— Томас, я попросила Дэвида открыть дверь, потому что боюсь. Все еще думаю, что Дитер объявится. Простите.

— За что простить? — Томас стал надевать галстук у маленького зеркала в прихожей.

— Надо и мне сходить за галстуком, — забеспокоился Дэвид.

— Нет, вы отлично выглядите, Дэвид, — сказал Томас, и они вышли все вместе, присоединившись к толпе в маленькой церкви. Вдоль дороги из гавани люди стояли с обеих сторон с опущенными головами, голоса стихли.

— Интересно, где Фиона? — прошептал Дэвид.

— В полиции, кормит возлюбленного узника печеньем через решетку, — съязвил Томас.

— Она его действительно любит, — произнесла Эльза, словно оправдывая ее.

— Видели бы вы, как он с ней обращается, — сказал Томас.

— Если она в полицейском участке, значит, она там одна, вся полиция здесь, — заметил Дэвид.

По толпе прошел шум, и все замерли при появлении похоронной процессии. За гробами шли мужчины и женщины. Их заплаканные лица и черные одежды, казалось, были совсем неуместны среди яркого солнечного дня, голубого неба и белых домов.

За ними шли английские и немецкие семьи, приехавшие срочно в эту греческую деревню похоронить своих близких. Они недоуменно и смущенно озирались по сторонам, словно участвовали в пьесе, не зная своих ролей.

В Агия-Анне закрылись все магазины, таверны и учреждения. Рыбацкие лодки стояли на причале, флаги на всех были приспущены. В долине в монастыре звонили колокола, телекамеры полудюжины стран снимали процессию. В маленькой церкви места было лишь для десятой части собравшихся. Служба транслировалась на площадь через трескучий динамик. И вдруг среди греческой молитвы и музыки послышался детский хор, певший «Господь, мой пастырь…». Англичане в церкви не могли сдержать слез, прослезился и Томас.

Затем послышалось песнопение на немецком «Tanntn-baum», и Эльза разрыдалась в открытую.

— Их научила моя подруга Вонни, — прошептал Томас.

— Скажите ей, что она сделала хорошее дело, заставив нас расплакаться, — ответил Дэвид.

Когда процессия вышла из церкви и направилась в сторону кладбища, Эльза увидела Фиону. Та была с Вонни и детьми, у каждого в руках был букет цветов. Фиона крепко держала за руки двух маленьких мальчиков.

Новый день, новое открытие, подумала Эльза.

Йоргис сделал заявление. Семьи желали быть на кладбище одни. Они благодарили людей за то, что пришли в церковь выразить свое сочувствие, но теперь им хотелось бы остаться наедине со своими близкими. Они просили владельцев открыть рестораны и кафе, чтобы жизнь продолжалась как обычно.

Неохотно телекомпании согласились. В такой ситуации спорить и настаивать было неуместно. Дети прошли в сопровождении Вонни и Фионы на кладбище. Среди старых камней и разрушенной ограды зияли новые могилы.

— День необычный, и мы никогда никого не теряли, — сказал Томас.