Она заплакала:
— Но я должна быть с ним….
— Сегодня больше рейсов не будет, из-за похорон. Пожалуйста, пожалуйста, успокойтесь. Хорошо, что он уехал.
— Нет, нет, что тут хорошего?
— Потому что иначе он был бы в тюрьме, под замком. Сейчас хотя бы на свободе.
— Он оставил мне записку?
— Все случилось так быстро, — ответил Йоргис.
— Вообще ничего?
— Он действительно спрашивал о вас, интересовался, где вы.
— О, зачем я уехала? Никогда не прошу себя до конца жизни…
Йоргис неловко похлопал ее по спине, пока она рыдала. За ее спиной вдали, у подножия холма, он видел, как Вонни вела группу детей, и у него возникла идея.
— Андреас сказал мне, что вы медсестра? — спросил он.
— Была. Да.
— Нет, вы всегда медсестра… Не могли бы вы помочь? Видите там Вонни, она занимается с детишками во время похорон. Убежден, ей нужна ваша помощь.
— Не уверена, что смогу ей помочь теперь… — начала Фиона.
— Лучше всего помогать другим, — сказал Йоргис. Он крикнул что-то на греческом, Вонни ответила, и Фиона воспрянула духом.
— Знаете, если бы мы могли здесь жить и воспитывать ребенка, то выучили бы греческий и стали бы частью этой жизни, как Вонни. — Она говорила почти себе самой, но у Йоргиса от ее слов в горле застрял комок.
Томас не находил себе места, ему хотелось, чтобы похороны начались и закончились как можно скорее. Над маленьким городком воздух, казалось, был переполнен тяжелым ожиданием. Он не мог успокоиться, пока жертвы не будут преданы земле, пока жадные до новостей журналисты не уедут. Тогда жизнь вернется в прежнее русло.
Но нет, как прежде уже не будет никогда. Не будет так для семьи Маноса и других погибших. Некоторые из туристов будут похоронены здесь, других в гробах увезут обратно в Англию и Германию.
Но лучше для всех, чтобы этот день закончился как можно скорее.