Значит, накинули иллюзию. И соседи видели, как я вместе с виконтом сбегаю из дома! Работали профессионалы.

– Вот как чувствовал! – кипятился отец. – Теперь сплетни по всем домам и салонам! Так! Быстро одевайся! Прямо быстро-быстро! Эй! Слуги!

– Что это значит? – спросила я.

– Будем спасать твою репутацию! – произнес отец, сжимая кулаки. – Так, кто у нас ближайший?

– Форрейны! – воскликнула мама. Она была бледной и еле живой.

Отлично! Мы едем к Форрейнам! Немедленно!

– Но мы у них уже были! – заметила мама.

– Ничего страшного! Наведаемся еще раз! – приказал отец. – Надо попытаться пресечь слухи! Иначе сорвется твоя помолвка! Если слухи дойдут до герцога…

Служанка уже спешила с платьем, а я готовилась ехать в неким Форрейнам, с которыми даже не была знакома! Вокруг царила паника. Ехать в гости некрасивой ни в коем случае нельзя. Это оскорбление для хозяев. Так сказать, плевок в лицо этикету.

Служанка дрожащими руками застегивала на мне платье, спеша и тяжело дыша. Пальцы соскакивали с застежек, а она тут же бросилась за расческами и шпильками.

– Только бы не дошло до герцога… – расхаживал по комнате отец.

Он заложил руки за спину, пока Аливия стояла бледная и сжимала кулачки. Мама уже сникла. Она сползла по креслу, растеклась в нем в своем платье, а вторая служанка бегала ей то за каплями, то за водичкой.

– Нет, ну надо же! И главное, видели! Видели тебя, входящую в храм богини любви! – скрипел зубами отец. – Побыстрее можно?

– Да-да, – шептала служанка, наскоро завивая локоны. Локтем она опрокинула зелье, которым брызгала на пряди.

В коридоре раздался стук шагов.

– Господин, госпожа, – послышался голос слуги. Он нес в руках конверт. – Вот… Только что прислали…

Отец схватил конверт, нервно разорвал его и замер взглядом над раскрытой бумагой.

– Герцог разрывает помолвку! Он считает недопустимым женитьбу на девушке, которая сбежала с другим! – прочитал отец. А его рука с письмом опустилась. – Донесли, все-таки!

Мама простонала, а служанка, которая усиленно крутила мои волосы на расческу, застыла.

– Я так понимаю, что больше не надо? – спросила она едва слышно. В наступившей тишине ее голос прозвучал отчетливо и громко.