– Ладно, поехали, – сказал дядя.
– Куда?
– Куда-нибудь.
В первый раз в жизни мы с дядей пошли в ресторан вдвоём: обычно мы ходили туда вместе с его друзьями, когда Гриша забирал меня со Светлогорского проезда и впускал ненадолго в свою жизнь. Мы поехали в мексиканский ресторан на Большой Якиманке, названный в честь известного революционера. Ни мне, ни Грише особенно не хотелось есть, поэтому просто выпили по коктейлю в полном молчании.
– Что дальше? – спросил я, когда мы выходили.
– Какие-то планы? – уточнил дядя.
– Завтра в школу.
– Отпросишься.
– Это вряд ли.
– Тогда я тебе выдам индульгенцию.
– Договорились.
– Хочешь в кино? – спросил дядя.
– А что там идёт?
– Всякая хрень.
Мы шли мимо билборда с рекламой последних спектаклей мюзикла «Кошки».
– Хочешь на Уэббера? – предложил он.
Я согласился.
В тот день я остался у дяди.
Утром я проснулся в восемь тридцать утра – в панике и холодном поту. Сначала я не мог понять, отчего мне так страшно, потом вспомнил, что сейчас начнётся первый урок, а я не только не в школе, но за несколько километров от неё. Вспомнив об «индульгенции», я постарался успокоиться, но тревожное чувство не проходило. Я услышал, как дядя выходит из своей спальни в кухню, – обычно он вставал в полдень, однако в этот день, видимо, были дела. Постаравшись отвлечься, я вспомнил вчерашний мюзикл и уснул.
Когда я встал, Гриша стоял на кухне возле плиты, где варился крепкий кофе, без которого мой дядя не мог представить себе начала нового дня. Судя по его виду, он тоже только встал. Было около полудня. Я вышел в кухню, поздоровался. Гриша угрюмо кивнул. Я выглянул в окно: во дворе стояла церковь, ещё недавно она была вся в строительных лесах, а теперь снова сияла, как новая.