— Это правда, никто не знает, когда случится землетрясение. Но я давал юридические консультации всего один-два раза в месяц, а потом и этого не смог делать.

— Ты сделал достаточно. Просто ребенок был слишком маленьким, это было не самое подходящее для тебя время.

— Наверное, неправильно обобщать и говорить о мышлении, когда ситуация была чрезвычайной. В молодости мне в голову даже не приходило, что между любовью и мышлением человека, которого ты любишь, может быть какая-то связь. То ли я переоценивал любовь, то ли недооценивал мышление.

— Любовь и мышление… Возможно, в наши дни молодые люди на это с самого начала обращают внимание.

Кидо кивнул и решил использовать этот момент как завершение разговора на тему. Он хотел язвительно закончить разговор тем, что они отказались от близости с женой после этого, но, к собственному удивлению, почувствовал, что слова мучительно застряли в горле.

Ощущая стыд и зависть к более полноценным парам, он представил, что будет и дальше жить, подавляя в себе сексуальное желание, отчего ему стало грустно.

Накакита должен был вернуться в суд во второй половине дня, поэтому Кидо расстался с ним в Китайском квартале и направился прогуляться пешком в сторону станции Каннай, где находилась фирма. Видимо, лето все же отступало — лоб оставался сухим во время прогулки, что было неожиданным открытием.

В парке у стадиона Йокогамы прогуливались матери с колясками, служащие компании сидели на скамейках и ели выпечку. Его фирма, суд и дом находились совсем близко друг от друга, он регулярно рассматривал ряды невысоких зданий, улицы с ресторанчиками, аллеи с деревьями гинкго с разных точек зрения: как юрист, как муж, как отец. Хотя сейчас его взгляд не был чьим-то конкретным. Думая о недавнем разговоре, он вспомнил тот день, когда приехал в Миядзаки, чтобы встретиться с Риэ.

Был сезон весенних сборов у бейсболистов, единственным свободным оказался двухместный номер в отеле Sheraton Seagaia, что и вызвало подозрения Каори.

Двухместный номер и правда был чересчур шикарным для обычной деловой поездки, и когда он смотрел из окна на поле для гольфа, на море и небо, то ему было неуютно, оттого что придется провести здесь ночь в одиночку.

Некоторое время он валялся в кровати. Идеально белые простыни, туго обтягивающие матрас словно униформа, казалось, ждали, что кто-то сорвет их грубым бездумным движением.

Сняв очки, он лежал на спине.

Он вызвал в памяти воспоминания о потолках, на которые он когда-то смотрел в моменты, когда тело было обнаженным и потным, сердце бешено колотилось, а дыхание было глубоким и приятным. В голове закрутились непристойные фантазии. Вокруг царила такая тишина, что казалось, в ней обязательно должен быть еще кто-то, кто разделит с ним жар обнаженного тела.

Через несколько минут он со вздохом отбросил эти бессмысленные фантазии, спустился в ресторан на первом этаже, чтобы поужинать фирменным блюдом — жареной курицей, а затем взял такси до центра города, чтобы где-нибудь выпить.

Вечер был слегка прохладный, а он был в джинсах и легком пиджаке.

Кидо привык к командировкам, однако его глубоко пропитало ощущение, что он никто в этом городе, ведь он приехал сюда даже не ради туризма.

Для всех в этом городе он был совершенно чужим. Разумеется, и Йокогама сильно не отличалась в этом отношении, но окружающие картины здесь были еще более чужими. Здесь у него не было имени, никто и никогда его раньше не видел — это приятное ощущение бодрило.

Когда он шел через торговый пассаж, то заметил несколько заведений, в какие он иногда наведывался, когда ему было двадцать. Но особенно он ими не увлекался и в конце концов потерял к ним интерес.

Возле переливающейся неоном дешевой вывески Кидо слегка притормозил. Вдруг ему показалось, будто он был не собой, а кем-то другим, кто обязательно должен войти внутрь. Прочитав описание на вывеске, он посмотрел на фотографии девушек с осветленными волосами. Идея зайти внутрь еще теплилась внутри, но ноги по инерции двинулись дальше, и он направился в бар, который заранее присмотрел в интернете.

Бар отличался стильным дизайном: прозрачная стойка, подсвеченная снизу, была декорирована комнатными растениями, сочная зелень растений отсвечивала на многочисленных бутылках с виски и ликерами.