– Теперь это не имеет значения. Мой отец тоже не образец для подражания, но это не отменяет моей любви к нему. Я не виню тебя, и, знаешь, давай оставим прошлое позади.

– Я бы очень этого хотела, – сквозь слезы улыбнулась Эйва.

Одновременно они заметили, что их руки сплетены. Лайму захотелось обойти стол и обнять ее. В голове прозвенел тревожный колокольчик. Эйва так уязвима в своем горе. В таком состоянии легко совершить ошибку. Разве он после похорон отца не вообразил, что влюблен? Все обернулось страшной трагедией. Его охватило чувство вины. Не стоило просить Эйву участвовать в его игре, но теперь поздно отступать. Все, что он может, – это проявить честность и благородство, а значит, не давать волю своим чувствам. Невинное объятие легко переходит в нечто большее – он знал по опыту.

Чтобы разрядить обстановку и утешить Эйву, Лайм пошел на хитрость.

– Предлагаю перейти к десерту, а потом устроить тест.

– Отлично.

– Но давай проведем не совсем обычный тест.

– Что ты предлагаешь?

– Принесу десерт и расскажу.

Эйва наблюдала, как Лайм убирает тарелки в посудомойку, и пыталась справиться с волнением. Ее терзали смешанные чувства: горе и радость оттого, что Лайм понимал ее. Между ними возникла тайная духовная связь, но одновременно ее тело помнило ощущение близости, когда она прижалась к нему, а он обнял ее за талию. Ей следовало отныне сохранять контроль и быть предельно осторожной. Они договорились забыть прошлое, но оно все еще стояло между ними. Лайм не встречался ни с кем после смерти жены, а Эйва не искала отношений. Тем не менее, когда Лайм вошел в кухню с десертом, гормоны среагировали вовсе не на лакомство.

Непроизвольно взгляд Эйвы остановился на его густой шевелюре, влажных после душа завитках на шее, потом опустился на широкий разворот плеч…

– Это фирменный рецепт Елены. – Он замолчал, почувствовав что‑то в ее взгляде.

Возможно, Эйва чем‑то выдала себя. Однако и она заметила всплеск желания в глубине синих глаз. Чтобы нарушить неловкую паузу, она быстро сказала:

– М‑м‑м, ты великолепен… ну, то есть не ты, а десерт.

– А разве я не великолепен? – лукаво усмехнулся Лайм.

– Я… не знаю. – Закрыв глаза, Эйва заставила себя сосредоточиться. Куда делись двадцать семь лет самодисциплины? Отступили перед скульптурным профилем и мощным торсом?

– Прости, десерты – моя слабость. Что это?

– Барчилья. Шоколадно‑миндальный торт с грушей и меренговой крошкой.

– Умопомрачительно.

– Предлагаю разделить на кусочки и получать каждый как награду за правильный ответ.