– Это будет неправильно по отношению к отцу. Ведь он создал «Дольче», вложил в компанию свои идеи и принципы. До сих пор они работают. Не хочу идти против его желаний, да и буду выглядеть глупо.

– Время меняется, и люди меняются. У отца свои представления, а у тебя – свои.

– Неужели все так просто? – Всю жизнь Эйва посвятила тому, чтобы быть идеальной дочерью и выполнять желания родителей. Она просто не могла остановиться. – «Дольче» – его наследие. Как мне переступить через это? Мои идеи могут разорить компанию, и это будет моя вина и моя ответственность. – Эйва в отчаянии впилась ногтями в ладонь. Что, если она не справится, и все убедятся в ее некомпетентности. Никогда она не допустит провала. К ней вернулась решимость. – Такому не бывать! – Она тряхнула головой. – Впрочем, сейчас мы должны обсуждать другой вопрос: как достоверно сыграть нашу роль. – Она не понимала, как позволила разговору перескочить на опасную тему.

– Ты права. С чего начнем? – после паузы кивнул Лайм.

– Самое главное – детали. Любая история складывается из мелочей, и ошибки недопустимы, – уверенно заявила Эйва, усвоившая эту истину с колыбели. В конце концов, Карен Кассевети сумела перевести реальную жизнь в волшебную сказку, совершив почти невозможное. Она превратила историю ухода Джеймса из прежней семьи в романтическую поэму о неземной любви аристократки и бизнесмена. В сравнении с этим, их задача казалась смешной. – Начнем с нашей первой встречи.

– Три месяца назад ты консультировалась со мной по вопросам безопасности или промышленного саботажа. Смерть владельца компании часто сопровождается попытками отобрать бизнес, так что это выглядит убедительно. Потом, спустя несколько недель, я пригласил тебя на свидание.

– Мне бы даже в голову не пришло встретиться с кем‑то так скоро после ухода отца. Я была в трауре, – сказала Эйва, вспоминая дни горя, смешанного с отчаянием в связи с завещанием отца.

– Ты не права. Смерть заставляет близких, как никогда, цепляться за жизнь. – Глубокий тон голоса Лайма говорил о том, что тема ему знакома, но Эйва не сдавалась.

– Для меня невозможно было даже думать о подобном.

– Я встретил Джесс, когда отец умирал, и мы поженились через несколько недель после похорон, – сказал Лайм. Его потемневшие глаза напомнили Эйве о трагической потере.

– Представляю, как тяжело тебе пришлось, но у тебя была Джесс, которая поддержала и помогла смягчить боль утраты.

– Да, – хрипло пробормотал Лайм. – Но речь о том, что отношения можно начать, даже если ты в трауре.

– Ладно, согласна, – махнула рукой Эйва. – Значит, мы начали встречаться около двух месяцев назад. Где мы ужинали?

– Какая разница? Любой ресторан подойдет, – немного раздраженно ответил Лайм, видимо, под впечатлением тяжелых воспоминаний, но Эйва настаивала:

– Очень важный вопрос о первом свидании, который нам обязательно зададут. Будет глупо ответить, что это был какой‑то случайный ресторан.

– Ладно. Так куда мы отправились?

– Это вопрос к тебе, – прищурила глаза Эйва. – Куда бы ты меня пригласил? Если бы все было по правде? – В наступившей тишине ее настроение изменилось. Эйва вспомнила, как пришла к нему в офис, как возникла симпатия, представила, как он приглашает ее… – Ты бы позвонил? Отправил имейл? – Картина казалась такой живой и реалистичной, что она немного растерялась. Ей нужна была передышка. – Схожу в туалет, пока ты придумаешь ответы.

Глядя вслед уходящей Эйве, Лайм понимал, что у него есть лишь несколько минут, чтобы придумать сценарий гипотетического первого свидания. Куда генеральный директор крупной компании, отслуживший восемь лет в армии, захотел бы пригласить женщину? Нужно лишь назвать эксклюзивный ресторан. Он быстро набросал несколько названий и, когда Эйва вернулась, протянул ей телефон:

– Выбирай.

– Нет, так не пойдет. Нас бы непременно там заметили. Кроме того, ты бы не повел женщину в трауре в модное место.